Когда на снег поэт опустился,
Спеша, противник пошёл к нему,
Но тот крикнул, чтоб он становился
Обратно к барьеру своему.
Оставлять не желая так дело,
Лёжа на снегу, нажал курок,
Но от пуговицы отлетела
Пуля, вызвав болевой шок.
Вырвался крик облегчения,
Когда рухнул на сугроб позёр,
Был доволен, что воздал отмщенье,
Кровью смыв с семьи своей позор.
Но судьба всегда благоволила
К тому, кто мира только искал,
Потому Дантеса пощадила,
Что смерти Пушкину не желал.
Только поэт не хотел смиряться
Увидев, что противник встаёт,
Крикнул: «До тех пор мы будем драться,
Пока один из нас не умрёт!»
Не смогла помочь Муза поэту
Избежать злой участи своей,
Ибо прощать согласно Завету
Нужно раскаявшихся людей.
Был так зол, что желал врагу смерти,
Помогать в этом бог не велит,
И в завертевшейся круговерти
Он же обидчиком был убит,
Как в повести, закончилась драма,
На месте, где выпасть должен туз,
Оказалась пиковая дама.
Виноват злой рок, а не француз.
3
Не тронуло только Полетику
Истинное горе всей страны,
Она продолжала полемику
Даже и у надгробной плиты:
– Говорите поэт был отличный,
Ну, а мною он не был любим.
На мой взгляд, эгоцентрист обычный,
В дерзких выходках невыносим.
Мрачностью поэмы угнетают,
На душе оставляя печаль.
Персонажи в конце умирают,
И до слёз их становится жаль.
Не добился Лариной Онегин,
Герман сходит от горя с ума,
Моцарта убивает Сальери,
Пиковая Дама умерла,
Командор погубил Дон Жуана,
Злодеем выставлен Годунов,
Погибает Сильвио бездарно,
В клетке едет на казнь Пугачёв.
Шансов героям не оставляет
Уцелеть или смыть свой позор,
Дама с косой рассказ завершает
Или кровавых мальчиков хор.
Молву сочтя за основание,
Прототипу вину мог вменить,
И его, не проведя дознанья,
Убийцей в драме изобразить.
В поэмах уверял, что гений –
Кто угодно, только не злодей,
Отступив от этих убеждений,
Сам изменил ход судьбы своей.
Что на творца дают проекцию
Его произведенья искусств
И вносят в ход судьбы коррекцию,
Говорил философ Златоуст.
В молодости кажется забавным
Над почётным мужем взять реванш,
Сих интриг приверженцем был рьяным
И поэт обожаемый ваш.
Кажется для молодых забавой
Дружбы отношенья завести
С уважаемой замужней дамой
И таинственности тень внести.
Заигрывать с чужими жёнами
Он с лицея ещё обожал
И над мужьями-«Командорами»
Потешался, как и Дон Жуан.
Будучи как бы с ними друзьями,
Не считал зазорным флиртовать,
Конфликт с возмущёнными мужьями
Помогал всегда кто-то замять.
Легко сходился и расставался,
Не печалясь, что чья-то жена.
В роли мужа когда оказался,
Понял, как честь семьи дорога.
Ведь угрызений совести боли
Не чувствовал, а только задор,
Когда он сам в Дон Жуана роли
В другие семьи вносил раздор.
И в инциденте с губернатором
Этот несдержанный ловелас
Был ревности сцен провокатором,
Из-за чего покинул Кавказ.
Говорил он в своё оправданье
То, что каяться не в чем ему,
Что должен муж уделять вниманье
Чуть больше семейству своему.
«Не суди да не судимым будешь, –
Говорил ученикам Христос, –
Несправедливо если осудишь,
Из той же чаши сам отопьёшь».
Что сам посеешь, как говорится,
То в скором времени и пожнёшь,
И не надо над людьми глумиться,
Тогда долгую жизнь проживёшь.
Отжили старшие, казалось,
Должны дорогу дать молодым,
За тщеславье платят, оказалось,
Разочарованием двойным.
Юность пролетела как мгновенье,
И поредел ореол кудрей,
У самого теперь ощущенье,
Что в числе осмеянных мужей.
Теперь, когда самого коснулось,
О флирте жены прошла молва,
Всё внутри него содрогнулось,
Голову затмила месть одна.
В прочности семьи засомневавшись,
Дилетантом себя вдруг повёл,
Со всем миром он в прах разругавшись,
До дуэли конфликт тот довёл.
В чём он мог обвинить Дантеса?