Но я полна решимости защитить этих несчастных созданий от многовековых наветов. «Какие же это чудища!» – возражаю я подруге. Толковый словарь определяет чудовище как что-то «огромное, уродливое, внушающее страх». Мне же Афина показалась прекрасной и невинной, как ангел. Поспорила бы я и с определением «огромный» в отношении осьминогов: и тут они явно не дотягивают до монстров. Самый крупный вид – гигантский осьминог – вовсе не такой уж гигант, каким его принято считать. Возможно, в прошлом действительно можно было отыскать осьминогов с размахом щупалец более 45 метров, но официально самый большой осьминог, занесенный в Книгу рекордов Гиннесса, весил 272 килограмма при размахе щупалец всего 9,6 метров. В 1945 году у побережья Санта-Барбары в Калифорнии был выловлен еще более крупный моллюск, по сообщениям, весивший более 180 килограммов; однако анализ фотографии, где он для сравнения снят рядом с человеком, показал, что длина его щупалец составляет всего 6–7 метров. Но даже эти современные великаны не могут по размерам сравниться со своими ближайшими родственниками – антарктическими гигантскими кальмарами. Недавно новозеландское рыболовецкое судно выловило в водах Антарктики особь весом более 495 килограммов и длиной более 9 метров. В наши дни любители монстров жалуются, что все самые большие осьминоги, скорее всего, были выловлены еще полвека назад.

Мой увлеченный рассказ о грациозности Афины, ее мягкости и явном дружелюбии не смог развеять скептицизма моей подруги. В ее сознании огромное склизкое головоногое прочно ассоциировалось с понятием «монстр». «Ладно, в конце концов, в них нет ничего плохого», – заявила я, решив сменить тактику.

Я всегда питала пристрастие к монстрам. В детстве я переживала за Годзиллу и Кинг-Конга, а не за людей, пытавшихся их убить. Мне казалось, что гнев монстров был вполне оправдан. Никто не любит просыпаться от грохота ядерных взрывов, поэтому я понимала желание Годзиллы крушить все вокруг. Что же до Кинг-Конга, то его на злодейства толкнула любовь к прекрасной Фэй Рэй – и кто из представителей сильной половины человечества посмел бы его в этой страсти упрекнуть! (Хотя, как по мне, ее истошные крики могли бы вывести из себя и менее терпеливое существо, чем горилла.)

Если взглянуть на мир глазами чудовищ, все их действия обретают смысл. Сложность лишь в том, чтобы научиться думать как монстр.

После того как Скотт разорвал наши с Афиной тесные объятия, та удалилась в свое логово. Я же нетвердым шагом спустилась со стремянки и, ошеломленная, остановилась перевести дух.

– Вот это да! – только и сумела вымолвить я.

– Как странно, что она разрешила вам погладить себя по голове, – заметил Скотт. – Просто удивительно.

Он рассказал, что предыдущие два осьминога, жившие в океанариуме, Трумэн и Джордж, позволяли посетителям прикоснуться только к своим щупальцам, но к голове – никогда.

Поведение Афины было особенно поразительно, принимая во внимание ее характер. Если Трумэн и Джордж были спокойными невозмутимыми самцами, то Афина недаром заслужила имя древнегреческой богини войны и стратегии. Она была весьма раздражительной особой – очень активной и легковозбудимой, о чем свидетельствовал тот факт, что ее кожа часто становилась бугристой и окрашивалась в красный цвет.

Осьминоги очень сильно отличаются друг от друга по характеру. Поэтому смотрители часто подбирают им имена, которые отражают их особенности: например, в Аквариуме Сиэтла жила самка гигантского осьминога, названная в честь американской поэтессы Эмили Дикинсон. Эта девушка была настолько застенчива, что все дни проводила, прячась у задней стенки аквариума, и почти не показывалась на глаза публике. В конце концов ее выпустили в океан у побережья Пьюджет-Саунд, где ее когда-то поймали. Еще одного осьминога прозвали «Ларри в выходном костюме» в честь персонажа одноименной компьютерной игры с элементами эротики: он любил слишком страстно обнимать смотрителя, и, как только бедолага отдирал от своего тела одно назойливое щупальце, тот немедленно обвивал его двумя другими. Третья самка получила имя Лукреции Макэвел, поскольку она разбирала на части буквально все, что попадало к ней в аквариум.