– Ну и как идти?! Ничего же не видно! – Негодование Лиз я прочувствовала всей кожей. – Да еще и руки связали! А если споткнемся?

– Не споткнетесь. – Кто ответил, я не поняла, но точно не Белый плащ.

Меня дернули за веревку, и я пошла за тем, кто вел меня, словно скотину на поводке. Снег захрустел под множеством ног, создав своеобразную мелодию, разлетевшуюся далеко по лесу.

Сколько мы шли с того момента как нам завязали глаза, я не знала. Радовало одно – меня не подгоняли и не шипели из-за моих спотыканий и медлительности. Даже наоборот, если падала в снег, меня аккуратно поднимали и ставили на ноги. Такая забота настораживала.

Слушая хруст снега под подошвами множества сапог и редкую ругань подруги, размышляла о нашей участи с различными вариациями концовок. И одна была печальнее другой. Но, что самое удивительное, сильного страха как такового не испытывала. Наверное, просто потому, что все еще не могла поверить до конца в наше с Лиз похищение. Да и чувство было, словно я во сне нахожусь, и сейчас Жанна позовет на завтрак.

Спустя еще какое-то время, упав в снег, поняла – все, больше не поднимусь, пусть что хотят то и делают. Хоть на плече несут, а я больше не собираюсь двигаться. Завалившись спиной в пушистый снег, тяжело дыша, пыталась прийти в норму. Ноги и руки дрожали, а спину ломило. Да и живот стал подвывать волком, требуя хоть кусочка хлеба. Во рту же образовалась пустыня сахара. Дико захотелось съесть снег.

Рядом заскрипел снежный покров. Кто-то встал рядом, молчаливо осматривая одним лишь взглядом. Вот честно, я прямо-таки ощущала почти физическое прикосновение чьих-то глаз. Хотя, кажется, я догадываюсь, кому я обязана таким вниманием – Белому плащу. И что ему от меня нужно?

– Привал, – прозвучал над головой низкий бархатный голос, от которого я непроизвольно поежилась.

Меня вновь подхватили под мышки и, чуть протащив, усадили, прислонив спиной к дереву. Рядом кто-то плюхнулся, задев меня своим боком, по возмущенному сопению узнала Лиз.

– Надеюсь, мы больше никуда не пойдем, – подала я голос, придвигаясь к подруге ближе.

– Я тоже. Кстати, Еля, почему ты молчишь? – возмущенно поинтересовалась Лиз

– В смысле? – устало отозвалась я.

– Не возмущаешься. Ясно же, что нас похитили, – продолжала недовольно та.

– Лиз, а что толку? Только зря воздух сотрясать. И ты веди себя тише. Это пока они выказывают терпение, а если выйдут из себя? Боюсь даже подумать, на что они будут способны. А так меньше внимания привлекать будешь.

Лиз замолчала. Видимо, обдумывала мои слова. И в это время мне в связанные руки сунули какую-то флягу.

– Пей, – прозвучал чуть ли не мурлыкающий голос.

– О, – рядом выдохнула Лиз, и по громким глоткам поняла, что и она удостоилась питья.

Не став себя уговаривать, жадно припала к горлышку, с блаженством ощущая, как чуть сладковатая вода заполняет мои внутренности. Почти мгновенно усталость в теле ослабла, и захотелось жить.

Пузатую бутылку вытянули из моих пальцев, взамен тут же вложив что-то мягкое. Не успела я как следует определить на ощупь что это, как Белый плащ проинформировал меня:

– Это лум'а, – тихий шепот на ухо, от которого задрожало все мое существо. Это преступление обладать таким голосом!

– Что? – переспросила я, как можно дальше пытаясь отодвинуться от Белого плаща, сидевшего со мной непозволительно близко.

– Лум'а – лепешка, – терпеливо пояснил похититель, но в его голосе я уловила какой-то налет досады.

– Странное название. Впервые слышу. Хотя, я же не все кухни народов мира знаю, – пробормотала я, мня пальцами лепешку: круглая, самая обычная на ощупь. Почесав нос, задела повязку. Задумалась; раз уж похитители к нам терпимо, можно сказать, хорошо, относятся, решила спросить: – А можно снять повязку?