– Забудь. Это не имеет отношения к тому делу, которое ты ведёшь. К тому же, насколько я помню, смерть твоей подруги квалифицировали, как гибель от несчастного случая.

– Но это не так. Здесь что-то не так. Я чувствую.

– Главный потребует от тебя, прежде всего, доказательств, а не чувств. И ты это знаешь. Вот что я тебе скажу, Рыбакова, перестань забивать свою умную голову, она нам ещё пригодится. Ложись и усни, а то завтра мне снова придётся отпаивать тебя кофе.

– Уже сегодня, Денисов. Ну всё, пока.

В трубке прозвучали короткие гудки. Мила закуталась в одеяло, закрыла глаза, ей не спалось.

…

Перед ней сидела модно одетая блондинка лет пятидесяти, всё ещё молодящаяся.

– Прошу Вас, Вы не могли бы не курить, у меня аллергия на сигаретный дым.

– Хорошо, – Мила затушила сигарету, бросила окурок в пепельницу, – Я у Вас три раза была, но видимо не смогла застать, поэтому решила воспользоваться своим правом и пригласить Вас сюда.

За дверью кабинета слышались шаги, вот кто-то прошёл на каблуках и удалился на третий этаж, где находилась приёмная, Мила сразу поняла, что на третий, так могла ходить только серкретарша, слышался стук печатной машинки в соседнем кабинете. Привычная рабочая обстановка.

– Итак, Зинаида Матвеевна, насколько мне известно, Ваш муж, Борисов Николай Георгиевич, и Вы жили душа в душу.

Не дослушав, посетительница кивнула:

– Это была настоящая семейная идиллия, но, к сожалению, это только кажется. На самом деле всё было не так-то просто.

– Что Вы хотите этим сказать? Я понимаю, сейчас Вы в трауре, и, тем не менее, в интересах следствия я буду задавать Вам вопросы такого характера. Думаю, Вы не возражаете.

– Нет, конечно, нет.

– Правильно ли я поняла, муж что-то скрывал от Вас?

– Да. Мы ведь всегда были на людях, я должна была участвовать во всех этих приёмах и светских развлечениях, я никогда не показывала, насколько наш брак далёк от идеала, боялась навредить его карьере. Но между нами давно была отчуждённость.

– А в чём выражалась эта отчуждённость?

Борисова вздохнула:

– Коля приходил всегда поздно с работы, я даже подозревать стала, что у него есть любовница, хотя все мужики, занимающие высокие посты, склонны до соблазнов и ничуть не меньше, чем простой работяга. В последнее время он много пил, нервничал, а тут даже принимать противоядие начал.

– Противоядие?

– Он боялся, что в один прекрасный день его убьют, отравят, ну и всё такое. У него дома в кабинете есть какой-то порошок. Однажды я спросила, что это за порошок, и Коля признался, что целый год употребляет противоядие.

– И Вас это, конечно же, навело на неприятные мысли.

– Знаете, он никогда не рассказывал мне о своих делах, хотя я давно подозревала, что он ведёт какие-то закулисные игры. Я не интересовалась этим, просто в последнее время стали появляться дорогие подарки, которые я принимала. Однажды подарил мне два автомобиля и сказал, что я непременно должна научится вождению.

– Вы не спрашивали, откуда он берёт деньги на такие подарки?

– Нет. Он был заместителем главы Администрации.

– Понимаю, – Мила кивнула.

– Однажды мне позвонила подруга и сказала, что Коля часто заезжает в интернат. Я сначала не придала этому значения, а потом подумала, возможно, у него есть внебрачный ребёнок и именно это он так упорно скрывает от меня. Я наняла человека, проследила за ним и поняла, что моя подруга оказалась права.

– Значит, у Борисова был действительно внебрачный ребёнок?

– Я даже видела, как он гулял с ним.

– Но ведь у любого ребёнка есть мать. Вы ничего не пытались узнать об этом?

– Нет. Если он в интернате, значит, она, либо мертва, либо отказалась.