– Что за призраки за чертой были ночью? – спросил я тем временем у Хелен.

– Призраки… – ответила она мне, пожимая плечами. – Они поглощают тепло, но в принципе безопасны. Защита работает не только от них.

Один за другим просыпались остальные дайверы. Хелен скомандовала навьючивать верблюдов и собирать шатер. Все тянулись и растирали затекшие шеи и ломившие спины.

– Хелен, кто нам может угрожать, намекни хотя бы! – попросил Тимур.

– Гильдийцы, – сухо призналась женщина, – и разбойники могут угрожать. Но не в этот поход. За день до того, как вас выловили, здесь кое-что произошло… кое что странное и печальное. Сейчас в порту, откуда мы вышли, из Баэндара, куда мы идем, направляются десятки специалистов со всех Объединенных земель. И молите вашего бога, чтобы мы не попались им по пути.

– А зачем? – зевая, спросила Катя.

– Катя, я не сталкивалась с подобными вам. Я не всегда понимаю, что стоит вам рассказывать, а что нет. Вы так или иначе узнаете, что случилось на этом проклятом берегу, но не от меня.

8

Монотонно бредя весь день, мы не встретили даже гипотетической опасности. Часов в пять Катя закричала: «Оазис», и вытянула руку вперед. Проводник удивленно повернулся к ней. Постепенно и для нас начали проявляться в жарком дрожащем воздухе верхушки пальм.

– Надеюсь, все видят, что там уже разбит чей-то лагерь? – я повернулся к Хелен. Она молча ожидала «картинку», к чему я уже начинал приспосабливаться. Если так будет продолжаться, мои воспоминания через пару недель по яркости не будут отличаться от реальности.

Видимо, ее кивок купцу и проводнику сообщал об отсутствии опасности, потому что мы двинулись дальше. Снова Гильдия боевых магов и еще один маленький сюрприз. Псионичка нервно посмеивалась, не скрывая напряжения.

– Саша, веди к лагерю, – Хелен пристроила своего верблюда рядом с моим.

Через минут десять мы вошли под крону пожухлой пальмы на границе оазиса. В пяти метрах от нее был разбит темный шатер. Я бы даже сказал – самая обычная семейная палатка. В лучах стремительно заходящего солнца она отливала фиолетовым.

– Ты все еще не видишь их? – мне было неуютно: передавалась нервозность Хелен.

– Я их чувствую. Даже знаю одного из них лично, но не увижу, пока они не снимут невидимость.

– Прямо здесь, – остановил я верблюда, опасаясь, что Хелен врежется.

– Ахельцес! Хватит прятаться! Я знаю, что ты не по нашу душу, не пугай меня, я и так напугана! – закричала Хелен, ставя верблюда на колени и сползая на песок. За спиной послышалось шевеление спрыгивающих с верблюдов людей.

Из шатра вышел человек. Когда он поднял к нам лицо, я на излете поймал свою челюсть. Первое сравнение, пришедшее в голову, было «эльф». Но он был живой и настоящий. Нет, не было наклеенных гримерами ушей и седых париков. Он был натуральный, даже я мог признать это – необыкновенно красивый мужик двухметрового роста. Длинные белые волосы колыхал легкий ветер, совершенное и идеальное лицо выражало недоумение и заинтересованность.

– Здравствуй, Хелен.

Я резко выдохнул, когда понял, что он смотрит на меня. Мимика, ничего кроме усмешки и удивления не выражавшая до этого взгляда, обогатилась улыбкой. Не отводя от меня взгляда, он легонько повернул голову и собрал прядь волос от уха. Я засмеялся, расслабляясь: враг так шутить не станет. Да, он уже прочитал в нас первые мысли и ассоциации. Вероятно, не только я вспомнил Леголаза. Ахельцес тоже улыбался, оставив прядь волос за ухом, чтобы все желающие могли убедиться, что с ушами у него все в порядке.

Тем временем из шатра вышли еще двое мужчин в темно-синих балахонах. Капюшоны несуразными мешками болтались на спине. Лицо одного, уже седого и в летах, обременяла маленькая бородка. Второму, на мой взгляд, было лет тридцать. Они встали за спиной Ахельцеса, внимательно разглядывая нас.