Наши мамы были родными сёстрами, а отцы дружили и помогали друг другу. Вот и Витя, когда меня сосватали в его класс (он там учился с самого начала), тоже помогал мне – но не по учебе, а скорее оберегал от излишних приставаний тех мальчишек, что любят высмеивать слабых и необычных детей. Хотя и таких случаев хватало, но как я предполагаю, без Вити приключений у меня было бы гораздо больше. Он рос крепким и авторитетным уличным парнишкой. Я не замечал, чтобы он вступал в драки, но скорее всего, потому, что с ним не рисковали связываться.

Мы знали друг друга с пелёнок, а после того, как я потерял слух, Витя быстро освоил ручную азбуку, не ту академическую, а уличную-самопальную, с пальцами над губой или кукишем у носа. Но этой азбуки хватало мне для понимания того, что Витька хочет сказать.

Это не значит, что в школе Витя ходил тенью за мной, напротив, у каждого были свои друзья, а вот дома мы много времени проводили вместе. Вернее, я бегал на двор к Соломоновым, которые жили недалеко от нашей улицы Возмутителей, в каких-то десяти минутах ходьбы. И главное – рядом с их избой был берег пруда, где была привязана большая лодка, на которой мы иногда двумя семьями плавали на дальний берег водоёма за грибами-ягодами…

Во взрослой жизни Виктор оказался работящим и практичным, вел свой строительный бизнес, а теперь отдыхает с женой на пенсии, в собственноручно выстроенном двухэтажном особняке, в окружении двух детей и трёх внуков…

***

Два года в школе под руководством Александры Ивановны пролетели быстро. Глухота не приносила особых проблем ни мне, ни школе, и ребята перестали смотреть на меня как на диковинку. А вот с произношением наверняка было не все гладко, но я этим не заморачивался. Хотя мама дома часто поправляла меня: «Говори четче, выразительнее». И несколько лет родители занимались со мной дома, а также возили меня в Свердловск на занятия к логопеду.

Начиная с четвертого класса, разные предметы вели другие педагоги. Были и среди них хорошие учителя, особенно по литературе – Нина Ивановна Гагарина, или по географии и истории, но самой любимой для меня навсегда осталась Александра Ивановна.

А ее дружба с моей мамой сохранилась, и она по-прежнему доброжелательно следила за моей судьбой. А через десять лет, когда я уже уехал учиться в Павловск, моя первая учительница стала соседкой моих родителей в пятиэтажном доме на улице Мира – в том же подъезде, только этажом ниже.

Благодаря этому соседству мы с Александрой Ивановной регулярно виделись, когда я приезжал на побывки домой. Заходил к ней на чаек, она дотошно расспрашивала меня о моей жизни, сама рассказывала о судьбах своих воспитанников, которые ее не забывали, навещали и звонили своей первой учительнице. Мне было интересно следить за переменами в жизни своих одноклассников, и я старался разузнать про каждого, кого помнил, а особенно, конечно, о своих соседках по парте…

***

Познакомилась Александра Ивановна и с моей женой Аллой, когда та была еще невестой. А через несколько лет учительница увидела и моего сына Максима, который гостил у бабушки в Ревде. Когда Максиму было лет пять, я научил его алфавиту, но читать книги у него не получалось, он каждую букву воспринимал отдельно. В это время мы с сыном опять приехали на Урал. И Александра Ивановна за несколько дней научила Максима читать: для этого надо было, чтобы он смотрел на слоги, а не буквы. Так что, вернувшись в Москву, сын вскоре начал «глотать» книжки, как я в его возрасте…

Сейчас Максиму идет четвертый десяток, мамы уже нет на свете. А моя первая учительница жива, ей далеко за 90 лет. Правда, переехала из Ревды в Верхнюю Пышму, потому что там живут ее дочь и внуки, которые присматривают за ней. Максим иногда перезванивается с Александрой Ивановной, а я пишу ей текстовые сообщения, точнее, ее внуку, который пересказывает ей мои послания.