– Да, очень тебе сочувствую. Не дай Бог испытать такие мучения!
– Сегодня, после работы я пойду в синагогу, поговорю с ребе.
– Да, как жалко людей, которые страдают от тяжёлых болезней! – сочувственно согласился я. – А можно я пойду с тобой в этот дом с сиреневыми шторами?
– Что ещё за сиреневые шторы? – удивился Давид.
– А ты там ещё не был?
– Нет, конечно. Мне-то зачем?
– Да, извини. Я просто видел этот дом со стороны. На нём нет никакой вывески. Все окна этого дома наглухо закрывают сиреневые шторы. И мне стало любопытно, что там происходит и кому этот дом принадлежит. А однажды я прочёл в газете их объявление, но в нём не написано, какие именно услуги предоставляет эта самая фирма «Осирис».
– Ах, значит, они называют себя «Фирма Осирис»? – уточнил Давид.
– Да, так мне ответили по телефону, когда я позвонил туда из любопытства. Представляешь, я грешным делом подумал, что это – бордель.
– Ух! Ничего себе! – отозвался Давид и откинул свои густые кудри назад. – Не приведи Господи, туда попасть!
– И не говори, друг.
– Хорошо, завтра пойдёшь туда вместе с моим отцом. Хорошо? Хоть поддержишь его.
– Ладно.
Мы пообедали и вернулись на работу.
На работе у меня не было времени размышлять о предстоящем визите в Дом смерти. Но по возвращении домой, я задумался о посещении Дома с сиреневыми шторами. «Интересно, почему там, в окнах висят именно сиреневые шторы? Что означает этот цвет?… Вспомнил, что где-то слышал, что сиреневый или фиолетовый цвет – символ воздержания и раскаяния. Да, да, раскаяние за грехи необходимо испытать перед смертью каждому человеку! Ведь мы все – грешники! – подумал я. – Каждый умирает, как того заслуживает… А что испытывает больной перед смертью? Тоже риторический вопрос…»
Ночью долго не мог уснуть. Снова размышлял на тему смерти. Видимо, я слишком впечатлительный человек.
3
Рано утром я поехал по уже известному мне адресу. Приехал немного раньше, но машина отца Давида уже стояла у каменного забора, окружающего Дом с сиреневыми шторами. Я
Подошёл к машине. Яков Сионович пригласил меня сесть рядом с ним.
– Павел, попросили подождать. Я должен заполнить соответствующие документы, оформить разрешение на эвтаназию.
– Очень жаль. Как же так, что не смогли обнаружить болезнь вовремя? Ведь сейчас рак излечивают!
– Да, дорогой, я так признателен, что ты пришёл сопровождать меня в такой тяжёлый момент.
– Не стоит благодарности, – учтиво ответил я. – На работе дали выходной.
– Спасибо, Паша. Давид и так очень сильно переживает, прямо плакал сегодня.
– Я его понимаю, ведь он с детства привязан был к Саре Михайловне.
– Хоть в этом избавлении от боли и страдания я смогу ей помочь! – сказал отец Давида со слезами в голосе.
У него зазвонил телефон. Он коротко поговорил.
– Вот, зовут, попросили пройти на первый этаж в комнату 20. Пойдём!
Мы, молча, поспешили двигаться в названном направлении. Вошли в фойе. Обстановка выглядела дорого, но без излишеств. По сиреневой ковровой дорожке прошли в названный кабинет.
Постучали. Войдя, мы увидели пожилого подтянутого мужчину с сединой. Одет в дорогой серый костюм. Толстая роговая оправа дополняла его официальный вид. Он поздоровался, пригласил присесть. Представился:
– Андрей Романович. Слушаю вас.
Отец Давида вкратце рассказал историю болезни Сары Михайловны.
– Я готов подписать все нужные для процедуры документы, – закончил он.
– Да, пожалуйста. – С этими словами Якову Сионовичу подали несколько печатных листов.
– И вот ещё… Осталось только выбрать, как ваша родственница хочет умереть? То есть, каким способом?
– А что у вас ещё и выбор имеется? – удивился Яков Сионовоич.