- Спонсора?

Не хочется врать, но что поделать? Условия такие.

- Да! Спонсора!

Я вкратце обрисовываю ему легенду, от которой жжет меж лопатками. Не люблю врать, особенно папе. Да и мне всегда кажется, что он все мои мысли на ладони держит — выкручиваться бессмысленно. Я себя сейчас пересиливаю, вот правда. И ложь вываливаю, при этом держусь особняком, играю круче Мерил Стрип — все, лишь бы не нарушить договор. Все, чтобы его спасти.

Папа ничего не чувствует — это меня здорово пугает. Наверно, он правда устал, и что-то в глубине души шепчет: Астри, отпусти его, отпусти. Но я не могу. И не хочу. Тогда я останусь совсем одна…

- …Пап, он хочет отмыть капитал, а мы…Ну да, это плохо, наверно, но нам то какая разница? Мы свое получим — остальное по боку.

- Астри, нельзя так.

- Мы сами никогда не заработаем на нужную операцию, тем более на Израиль! А так…это взаимная помощь. К его делам отношения имеем лишь касательное.

- Я…

- Пожалуйста, просто…скажи да, - умоляю, он снова молчит.

Астри, отпусти его…не мучай. Нет!

Слегка кривлюсь, но снова упираю в него взгляд, и папа пару раз кивает.

- Конечно, доченька. Что нужно от меня?

- Хороший настрой! А так…я сама соберу твои вещи, а потом мы с тобой что-нибудь посмотрим. Как тебе такая идея?

- Хорошо звучит.

Слышу в голосе какую-то странную грусть, и воодушевление от его согласия моментально испаряется. Я снова присаживаюсь на колени, беру его руку и тихо спрашиваю.

- Почему ты грустишь?

- Если что-то пойдет не так…я умру далеко от тебя, малышка. Я бы этого не хотел…

- Ты не умрешь.

- Астри, все может случится. Анализы очень плохие…

- Ты не умрешь! - настойчиво повторяю, - Все будет хорошо. Еще на службу у меня вернешься, преступников ловить будешь!

Такой прогноз отражается в нем привычным, веселым смехом, и мне становится легче.

А голос по-прежнему шепчет: отпусти его, Астри. Ничего не получится, и ты это знаешь…

***

Последний день мы с папой проводим перед телевизором. Смотрим наши любимые фильмы, поглощаем их, как поп-корн, который я заказываю из ближайшего кино. Папа у меня поп-корн любит. Он вообще у меня много чего любит, но ему почти ничего нельзя, кроме всего пары продуктов, входящих в диету.

Мда…так его не побалуешь. Тогда я выскальзываю из дома, пока он засыпает. Полчаса у меня точно есть. Лечу, как ветер до ближайшего ТРК, где покупаю ему подарок. Папа еще часы всегда любил, но его хорошие, которые еще мама подарила, нам пришлось продать. Благодаря Марсу я могу это исправить и выбираю ему одни из лучших, какие только нахожу — с белым циферблатом и крупными, золотыми цифрами. Ремешок кожаный, светло-коричневый, а так как времени остается еще кое на что — иду и делаю ему гравировку: Самому сильному папе от его Звездочки.

Да. Так хорошо.

И мне правда хорошо, легко, я счастлива. Такой уверенный настрой, граничащий, если по правде, с истерикой, ну да ладно. Она накрывает меня с головой, когда его увозят. Вообще, надо обязательно сказать спасибо Марсу: выглядит это очень эффектно. Бригада в шикарной форме, светлой, явно дорогой. В нашем скромном интерьере они смотрятся немного нелепо, конечно, как если бы принести сюда что-то мраморное и начищенное до блеска. Оборудование — огонь. Нет, я всем довольна. Сжимаю руку папы перед тем, как его погрузят в шикарную скорую, а на запястье часы.

- Не снимай их, ладно? И я всегда рядом буду. Мой самый сильный папа…

Он мне слабо улыбается, кивает, а когда я его обнимаю, шепчу:

- Я к тебе обязательно приду. Не скучай и настройся на выздоровление — это самое важное. Верить.

Я верю, но мне как будто сердце вырвали вместе с тем, как машина тронулась с места. Так холодно, одиноко…а дома еще хуже. Я же привыкла видеть его здесь, и пустое кресло приносит мне почти физическую боль; и страх; и дурное предчувствие…