Хтин-Ре мягко улыбнулась Силуну.

– Потерпи еще немножко, черный дракон, я скоро перейду к делу. Если я озвучу пророчество без объяснений, тебе оно покажется странным. А ведь ты под него подходишь лучше всех.

По губам Силуна тоже скользнула улыбка. Он провел ладонью по прохладной, чуть влажной траве, на которой сидел. Но как же хотелось прикоснуться к Хтин-Ре…

– Я, конечно, наберусь терпения, – ответил он, – но уже начинаю беспокоиться – справлюсь ли.

Свет ее глаз при пристальном взгляде на дракона блеснул чуть ярче, а потом вдруг слегка потускнел.

– Один из трех принцев-наследников, в которых течет кровь Белокрылого, должен жениться на девушке-цветке, – ответила она каким-то слишком ровным голосом.

– Жениться?

– Именно так. По обычаям драконов Апельшарда. «Душа цветка и кровь дракона», – вот что я услышала, а остальное проявилось на ткани вашего мироздания, когда я вглядывалась в его узоры. Знаешь, в их основу вплетены кружевные нити нашего мира… Слова и образы пророчества несут четкий смысл. Три крылатых наследника и вторая Апелла… белый огонь, через который вы, драконы, проводите своих невест при заключении брачного союза. И дальше – обновление, очищение. Проступает древний узор, пока еще бледный. Он отражает самый первый союз – дракона с ангельской кровью и цветочной девы родом с нашего острова Грез. И этот узор готов повториться… Даже не так – он требует повторения.

– И ты считаешь, что подходящий наследник – я?

– Но ведь это ты искал и звал меня. Ты сидишь сейчас рядом со мной и слушаешь рассказ о пророчестве, – Хтин-Ре протянула руку к черным волосам дракона и несмело к ним прикоснулась. В следующих ее словах прозвучало восхищение: – В тебе сильно наследие предков, я же вижу! Дар творения…

Силун, сильно взволнованный, задумался. А ведь и правда, кто кроме него? Тэнси и Веспин. Мальчишка и злобная тварь. Нет. Видимо, это только его миссия. Конечно же, ему очень хотелось стать спасителем Апельшарда. Но жениться…

О жениться черный принц пока не задумывался. Его жизнь состояла из учебы, тренировок, помощи дяде-королю. В свободное время он рисовал и писал стихи, которые никому не показывал, потому что считал, что есть мысли и чувства, которые нужно таить в себе. Среди волнующих образов мелькала, конечно, некая «она» как смутное виденье, но Силун не думал об этом много – драконы вообще не спешат заводить отношения.

Неясная тревога уже начинала заползать в его сердце. Силун верил Хтин-Ре, не мог не верить. Весь ее облик говорил о том, что перед ним не простое существо, что ей открыты суть и тайны миров. Но когда девушка-луна опускала взгляд, дракон видел, как подрагивают искорки звездного света на изогнутых ресницах. Он смотрел, как кружащий пчелкой огонек норовит усесться на кончик ее хорошенького носа, а она смешно его отгоняет. Как на белый лоб падает воздушная прядь сильно вьющихся волос, и Хтин-Ре отводит ее за ушко аккуратным жестом… В эти мгновения Силун не видел в ней богиню. Да, волшебная и неземная, но почему-то такая близкая… и, кажется, вполне постижимая.

Так хотелось погладить ее по щеке, но юноша мысленно себя одернул.

Не об этом надо сейчас думать.

– Душа цветка… Почему именно душа? – спросил он.

– Потому что в нашем мире до сих пор выращивают живые цветы, но они не имеют душ.

– Боюсь, я тебя не понимаю. Мне не встречались разумные создания без души.

– Простые растения тоже имеют подобие разума. А еще они чувствуют. Но душа – это не эмоции, не чувства. Это часть нашей сути, соединяющая нас со всеобщим мирозданием. Нота в его бесконечной мелодии. Тонкая нить в беспредельном плетении. Проще говоря – бессмертие. То, что превозносит нас над нами же, выбивая из привычного цикла «сон – еда – размножение – развлечения». Побуждает жертвовать собой ради других и любить до безумия… Создания без души вполне полноценны, но зациклены на себе и своих потребностях. Чаще всего это легкие, простые существа, живущие, чтобы жить, большего им не нужно. Умирая, они сливаются с воздухом, светом, землей, в каком-то роде тоже становятся частью мироздания, но теряют при этом личность. Далеко не все из них согласились бы променять простоту и легкость бытия на настоящее посмертие – начало новой жизни, что бы за этим ни стояло. Потому что чаще всего путь к нему лежит через страдание. И все же некоторые обретают душу…