Аратарн и Лидаэль переглянулись.

– Ты, досточтимый, знал, что поиск мой не увенчается успехом?

– Конечно, – заметил Равнодушный. – Ты очень силён, кровь Губителя горяча в тебе… и она привела б тебя к отцу, пребывай он в сей ойкумене. Но его здесь нет, я уверен. Не знаю точно – никто не знает! – но уверен. Добавлю ещё, что, быть может, тебе не стоит его и разыскивать, чтобы потом не разочароваться итогом поисков.

– Это почему же?

– Твой отец покинул Хьёрвард, схватившись с Возрождающей. Две силы, призванные уравновесить друг друга. Скорее всего, они созданы были так, чтобы, полностью истощившись, замереть на долгие века, если не тысячелетия, в какой-нибудь тихой заводи Великой Реки Времени. В её затонах могут тянуться годы и десятилетия, в то время как для Молодых Богов, измысливших сие, пройдут считанные мгновения. Такие места отыскать нелегко, но что это для Ямерта и его присных! Нашли бы. Так, во всяком случае, поступил бы я с абсолютным оружием.

– И тем не менее, – неживым голосом сказал Аратарн, – ты вызвался мне помогать?

– Я вызвался тебе помогать и сдержу своё слово. Если бытность Снежным Магом, Горджелином Равнодушным, чему-то меня и научила – так это не отвергать с порога подсказки всемогущей Судьбы.

– Мой отец, великий маг, и склоняется перед «мощью Судьбы»? – удивилась Лидаэль. – Вся твоя жизнь есть вызов, брошенный Року!

Горджелин вздохнул.

– Молодость считает, что в разбивании лба о каменную стену есть великий смысл, цель и тайна. Зрелость полагает, что символы – храбрость, честь, достоинство и прочее – хороши, но лишь до той поры, пока не встают на твоей дороге к чему-то по-настоящему важному. Спасти родной город ценой предательства? Приносить в жертву неповинных ни в чём людей, быть может, даже стремясь к возвышению и власти – а в конце концов открыть… ну хотя бы эликсиры, справляющиеся с массовыми эпидемиями?..

– Баргауза Неистовая… – пробормотала Лидаэль. – Эликсиры и снадобья против чёрной смерти, красного мора, летучей проказы и…

– Вот именно, – перебил её Горджелин. – Баргауза, обезумевшая чародейка, чьё сердце жестоко разбил некий прекрасный, но чёрный душою принц – пошла на жуткие преступления, дабы «составить идеальный эликсир истинной Любви». В этом не преуспела, но оставила нам подробнейшие рецепты снадобий, коими пользуется теперь множество лекарей по всему Хьёрварду. Так сказать, побочные результаты изысканий. Впрочем, – он поднял руку, – я не собирался рассуждать о добре и зле. Скорее о том, что надо выбирать те бои, что действительно важны. О том, что порой надлежит пожертвовать и собственной честью, и добрым именем, и славой, чтобы достичь истинного. В этом – в определении истинного – и состоит миссия настоящего чародея, дочь. А не в том, чтобы «бороться с Судьбой» только ради того, чтобы «не подчиняться Року» и так далее. Красивые фразы важны и нужны, но… не везде и не всюду. Поэтому и нам не стоит ими увлекаться, впереди ещё дальняя дорога. А Губителя с Возрождающей предоставим пока что их собственной судьбе.

Дни складывались с днями, постепенно легчал плот, что со скрипом полз каменистой дорогой. Вокруг них по-прежнему расстилалась мёртвая страна, пальмы исчезли, сменившись низкими колючими кустами, что стлались по камням, цепляясь, карабкались по скалам; по ночам в расщелинах перекликались бесплотные голоса – но на них уже никто не обращал внимания. Ни один из бестелесных обитателей этих мест не дерзал приблизиться, и не они были заботой путников.

Не они, совсем нет.

– Силу… словно штормит здесь, отец. – Лидаэль застыла у костра, глаза зажмурены, пальцы прижаты к вискам. – Полный хаос.