Подошел официант и взглянул на нас сверху вниз. Гигантский пингвин с усиками шнурком и надменным видом. Посмотрев на наши меню, он сухо произнес на одном дыхании:

– Осьминог сбежал, но мы рассчитываем поймать его в ближайшем будущем. Не спрашивайте хамелеона, мы не можем его найти. Можем предложить эскалоп из длинной свиньи[1]: один из вчерашних клиентов не расплатился по счету.

Кэти поежилась:

– Он так шутит?

– Сомневаюсь. У пингвинов чувство юмора не развито.

– Примат-шовинист! – прошипел официант.

Мы сделали вид, что не расслышали.

– А где здесь кухня? – спросила меня Кэти, оглядываясь.

– Рик никому не говорит. Подозреваю, одной экскурсии на местную кухню достаточно, чтобы никогда уже сюда не возвращаться…

– А ты не купил ничего для меня на последнем аукционе? – Кэти переменила тему с непринужденностью, свойственной подросткам.

– Нет, к сожалению. Да и не было там ничего подходящего. Надеюсь, в другой раз… А как твоя мама? – спросил я. Пусть знает, что другие тоже умеют уходить от разговора.

– Замечательно! – Кэти старательно уткнулась носом в меню. – Сегодня она еще богаче, чем вчера. Предложила мне маленькую, но перспективную должность в своей фирме – если мне придет в голову вернуться. А я не хочу. Вообще нам полезно быть подальше друг от друга. Если между нами парочка часовых поясов, даже вежливость дается без труда. А ты сам разузнал что-нибудь о своей матери?

Тут настала моя очередь уставиться в меню.

– Нет. Те, кому что-то известно, не хотят даже разговаривать. А из ее личных знакомых немногие остались в живых. Есть, конечно, Косматый Питер, но ведь он давно выжил из ума… После смерти отца не осталось ничего – даже фотографий. Похоже, он все сжег – когда узнал, кто она такая.

– Ты ее помнишь хоть немножко?

– Нет, ничего не помню. Даже голоса, хотя и должен бы: мне к тому времени исполнилось четыре. Не сделала ли она что-нибудь с моей памятью, прежде чем исчезнуть? А может, это отец… И спросить некого.

Мы помолчали.

– Ты по-прежнему встречаешься с этим музыкантом, Лео Морном?

Кэти содрогнулась:

– С этой скотиной?! Я его давно бросила. Заходит от скуки и думает, что осчастливил. Самовлюбленный болван! Так со мной обращаться я никому не позволю! Да и группа его никуда не годится. Готический панк, надо же! Но в постели он хорош, не могу не признать…

– Ну-ну. Лучше скажи, ты думаешь возвращаться домой? В реальный мир, к настоящей жизни?

– Нет. А зачем? Или я тебе надоела?

– Ты же знаешь, что нет. Но ведь ты родилась не здесь, ты не связана с Темной Стороной никакими узами. В отличие от большинства из нас, ты можешь убраться из этой мистической выгребной ямы в любой момент. Почему бы не осесть в благополучном районе Лондона, где тебя не пытаются убить на каждом шагу?

– Я никуда отсюда не уеду. – Кэти положила меню на стол и глянула мне в глаза. – Мне здесь нравится! Большую часть жизни я не знала, как вписаться в этот здоровый, нормальный и благополучный мир. Темная Сторона, она… не мертвая! Здесь все движется. Бесконечная вечеринка, где не смолкает музыка и нет недостатка в чем угодно. И в ком угодно. Я здесь дома, Джон. Я всегда искала для себя что-нибудь вроде Темной Стороны, и теперь я на своем месте. – Кэти улыбнулась до ушей. – Наверное, я ночной человек!

– Я просто… беспокоюсь о тебе, – улыбнулся я в ответ.

– А я боюсь за тебя, Джон! И по вполне серьезным причинам!

– Ты готова наконец рассказать, зачем мы устроили этот весьма дорогой обед?

Помолчав, Кэти глубоко вздохнула. Очень серьезно глядя мне в глаза, она объявила:

– Я хочу участвовать в очередном твоем деле в качестве равноправного партнера. Я уже просила, но ты каждый раз отказываешь.