), в ходе которого человек садился в определенных местах (на перекрестках, на холме), чтобы вступить в контакт с миром духов. Так, например, Грёа, мать Свипдагра, призывает своего сына посетить ее могилу, когда тот сталкивается с жизненными трудностями31. Вспомним, что христианские законы ревностно борются с некромантией вплоть до времен Магнуса Хяконссона32; например, молодой Ормелен отправляется на родовой холм, чтобы «заставить мертвых говорить»33, а в записи, датируемой примерно 1880 годом, упоминается обычай ложиться на холм, чтобы получить желаемые ответы во сне34.

Легко доказать, что норвежские жертвенные обычаи дают нам представление об общих германских обычаях и идеях. Приведем несколько характерных примеров35. Жители Гебридских островов приносили пиво в жертву морским духам вплоть до конца XVII века: в День всех святых они варили крепленое пиво и с молитвой выливали его в море. Шкиперы Оркнейских островов окропляют свои лодки пивом, когда готовятся к новому плаванию в день Святого Петра. Этот обычай, вероятно, следует понимать как подношение духу воды. В вендском Моллене, когда открывают бочку с пивом, женщины жертвуют первый бокал пива из такой бочки духам колодца. В канун Йоля в Швеции гномам дают пиво и молоко от черной коровы. На похоронах жертвоприношение пивом было особенно распространено среди ганноверских вендов (около 1700 года). Немецкий крестьянин выливает пиво или бренди в воду у мельницы, чтобы угостить водяного духа; таким же образом принято потчевать пивом и мельничного гнома. Кроме пива ему подносят молоко, конкурирующий по популярности и при этом не хмельной напиток. Например, по субботам многие фермеры в Швеции приказывают своим работникам выливать пахту на корни двух берез, которым также приносят съедобные жертвы. Смысл, который другие народы могут вкладывать в эти обычаи, лучше всего иллюстрирует обычай, принятый у пермяков в России: пиво наливают в разверстую могилу, восклицая: «Пей, пей, как раньше пил36».

Как естественный результат жизненного уклада, наши предки сформировали знания о том, что если зелье помогает согреть замерзшие конечности и разогнать гнетущую тьму северной зимы, дав внутренний свет возбужденному им разуму, то они и будет наиболее священным и почитаемым. Глубоко и более ярко, чем большинство других народов, пережили они унижение и возвышение, превращение в животных и богов, вызываемые опьяняющими напитками. Наши поэты убедительно свидетельствуют об этом, и слог их не прерывается на протяжении тысячелетий. Знаменательно, что выдающийся литературовед Севера смог описать нордическое шествие Бахуса37, дионисийские образы в истории нордического духа. Дионисийскими они были потому, что исполнены уверенности в том, что жизнь – это результат влияния демонов, дионисийские черты их также и в том, что они «всё доливали вино жизни в жертвенную чашу человечества38». То, что наши предки получали доступ ко всем тайнам через хмельную братину, обусловило своеобразные колебания отношения к напитку. Уже поэт «Речей Высокого» предостерегает от ofdrykju:

Нету в пути

драгоценней ноши,

чем мудрость житейская,

хуже нельзя

в путь запастись,

чем пивом опиться.

//

Byrði betri

berr-at maðr brautu at

en sé mannvit mikit;

vegnest verra

vegr-a hann velli at

en sé ofdrykkja öls.

«Радуйся вместе с другими и пей с ними на пиру, но не бери слишком много пива и меда!» – вот призыв древнего поэта. Но он также знает, что опьяняющий напиток высвобождает силы человека; напиток наполняет его силами, мыслями, возбуждает память, он помогает трудиться и делает его речи мощными и внушительными, так что слова прорастают из слов