– Ну вот, – сказал Ясень, – теперь уже можно, правда?

Он тронул поводья, но жеребец все не решался перейти на стерню – топтался на месте, всхрапывал и беспокойно прядал ушами. «Ну что ты? – укорил его Ясень. – Боишься, что ли? Дамы же смотрят». Дамы в измазанных юбках польщенно заулыбались, а конь, возмущенный нелепыми подозрениями, дернул головой и решительно попер через поле. Знахарь что-то еще бухтел за спиной, но Ясень уже не слушал, потому что увидел Звенку.

Она стояла, уперев руки в боки, смотрела на всадника и молчала. Только когда он подъехал почти вплотную, покачала головой и произнесла:

– Явился.

Ясень безмятежно пожал плечами, глядя на нее сверху вниз. Маленькая и ладная, с иссиня-черными волосами, заплетенными в короткую косу, Звенка была красива, но совсем не той красотой, о которой поют в балладах. «Бледная нега» и «ланиты, пунцовые от смущения» – это не про нее. У Звенки лицо загорелое, носик вздернут, глаза немного раскосые – в предках явно имелся кто-то с восточного побережья. Смотрит насмешливо и при этом чуть-чуть наклоняет голову, как будто хочет сказать: «Ага, конечно, ври больше».

– Ну что, – спросил Ясень, – много насобирала?

Звенка фыркнула и с некоторым усилием подняла с земли свой мешок. Ясень нагнулся, отобрал его и взвесил в руке. Фиалки – это, конечно, не камни и не дрова, но и не лебяжий пух, легкий, как дуновение ветра. Стебли и листья набухли влагой, и мокрая зелень просвечивала сквозь ткань.

– Пить хочешь?

Он дал ей флягу. Звенка отряхнула ладони, вынула пробку и сделала несколько жадных глотков. Потерла шею, с наслаждением потянулась и несколько раз притопнула, чтобы размять затекшие ноги. Вместо юбки на ней сейчас были мешковатые замызганные штаны – конфисковала, наверно, утром у кого-то из братьев, причем без спросу. Звенка была единственной девчонкой в семье и к лишним церемониям не привыкла.

– Залезай.

Опершись на его руку, она легко запрыгнула на коня. Ясень посадил Звенку перед собой и приобнял небрежно. Девицы вокруг стреляли глазками и о чем-то шептались.

– Так, – сказал Ясень, – а сестричка моя куда подевалась? Что-то не вижу.

– Не в ту сторону смотришь, – сказала Звенка. – Вон, руками машет.

Пчелка и правда размахивала руками, как мельница. А еще она подпрыгивала, смеялась и едва не лопалась от восторга. Ясень вспомнил, что это ее первый поход за мерцающими цветами. В прошлом году, когда зажегся фиолетовый свет, она была еще маленькая и очень переживала по этому поводу.

Подъехав ближе, Ясень взял у сестры мешок. Поинтересовался:

– Ну как, довольна?

– Ой, ты не представляешь!.. Я дотронулась – и такое сразу тепло, и еще щекочет как будто, только не снаружи, а изнутри, и свет, он ведь тоже не холодный совсем, это только кажется поначалу, а на самом деле он как зимой от печки, волна такая идет, от сердца к животу, а потом…

Она запнулась и покраснела, а Звенка, засмеявшись, сказала:

– Не старайся, все равно не поймет.

– Куда уж мне, – согласился Ясень.

– Поздравил бы сестру, – напомнила Звенка. – Все тебе подсказывать надо.

– Глупый он, – согласилась Пчелка.

– Глупый, зато на лошади, – назидательно сказал Ясень. – А ты пешком топай. Ладно, дома увидимся.

Конь неспешно шел через поле, девушки с завистью смотрели на Звенку, а Ясень беззаботно насвистывал, пока у края стерни их не остановил старый знахарь. Он уже не брызгал слюной, а смотрел даже с некоторым сочувствием. Вздохнул и сказал негромко:

– Ты, шельмец, не думай, что тебе это с рук сойдет. Понятно, коли солнце мозгами не наградило, то разговоры без толку. Даже время тратить на тебя не хочу. Только помни, что доиграешься ты, жеребчик, доскачешься. И так тебе тошно станет, что впору головой об стенку стучать, да ведь не поможет, вот в чем беда…