Ужин не готовила в тот день, потому что здоровое питание не приветствует набитый на ночь желудок. Уже лежа в постели, Дарья горестно посмотрела в потолок и грустно подумала о том, что ей, несмотря на все уговоры бабушки и мамы, не нужен здоровый образ жизни, если он отнимает радость и удовольствие. Засыпая, она сказала себе, что согласна быть лентяйкой, дурехой и лодырем, лишь бы жить со счастливыми глазами и позитивным настроением.

Такое добровольное истязание повторялось нечасто, но заканчивалось всегда одинаково: на следующий день после такой диеты Даша наедалась так, что дышать становилось практически невозможно!

Сегодня тридцатичетырехлетняя Дарья, упитанная медсестра из процедурного кабинета городской больницы на Каширке, жила в согласии с собой, радовалась своим слабостям, потакала своим прихотям и не хотела ничего менять в этой привычной и размеренной жизни.

Городская клиническая больница ничуть не изменилась на последние двадцать лет. Правда, дважды за эти годы здесь делали ремонт. Первый раз лишь в трех отделениях из десяти, а второй ремонт растянулся почти на три года. Маляры, плотники и плиточники, почти не владеющие русским языком, старательно красили стены, перекладывали плитку и меняли сантехнику, но еще больше отдыхали в подсобках и складах.

Врачи на снующих туда-сюда рабочих старались не обращать внимания: во-первых, некогда, а во-вторых, бесполезно.

Дарья работала процедурной медсестрой в кардиологии. Здесь ремонт давно закончился, чистота и порядок царствовали на пятом этаже, где и располагалось второе кардиологическое отделение.

В отделении у них образовалась отличная команда: и врачи, и медсестры, и санитарочки свое дело знали, к пациентам испытывали искреннее сочувствие, коллег уважали. Сплотила коллектив, конечно, Галина Александровна – обожаемая всеми заведующая.

Строгая, требовательная и дотошная, она понимала нужды персонала, умела слушать жалобы и пожелания, стояла грудью за своих подчиненных. Внимательная, приветливая и доброжелательная, Галина Александровна ненавидела панибратство, не позволяла фамильярности и фривольности.

Сестринским персоналом командовала старшая медсестра, непосредственная начальница Даши и одновременно ее лучшая подруга Зоя. Все обращались к старшей медсестре Зоя Николаевна, но для Дарьи, учившейся с ней в одном классе и одном колледже, она была Зойкой, зайцем или Мухой. Никто во всем мире ни за что бы не догадался, с чего это Даша называла подругу Мухой–это была их общая тайна.

Когда-то, еще в пятом классе, девчонки, сговорившись, не пошли в школу, а отправились в парк кататься на каруселях. Карусели в тот день почему-то не работали, но расстроиться девчонки даже не успели. Вдруг из-за поворота на них выскочила огромная рыжая собака, сорвавшаяся с поводка у худого длинного подростка.

Отчаянно визжа, пятиклассницы кинулись врассыпную. Дарья успела заскочить в будку оторопевшего мороженщика, а Зоя, прыгая через клумбы, понеслась, душераздирающе вопя, куда глаза глядят. За ней, грозно рыча и лая, неслась рыжая лохматая собака, а за собакой–подросток, который, вытаращив от страха глаза, орал что было мочи: «Муха! Стой, Муха! Ко мне, ко мне! Муха!»

Перепуганная Зоя, прыгая через клумбы и бордюры, наконец, споткнулась и, запутавшись ногами в траве, кубарем покатилась в овраг, сплошь заросший крапивой и репейником. Собака, мгновенно остановившись на самом краю оврага, нетерпеливо лаяла и нервно передергивала ушами. Подросток, добежав до нее, прицепил поводок.

– Эй, ты где? Ты жива там? Слышишь? – жалобно метался по краю оврага парнишка.