Я взглянул на визитку, рассмеялся.

– В тот день, когда я смогу купить «Кадиллак», мистер Хиллер, я уже не буду здесь работать.

Мистер Хиллер дружелюбно улыбнулся.

– Пожалуй, вы правы. Но, если вы сможете мне помочь, я в долгу не останусь.

На следующий день он мне позвонил. В голосе слышалось обаяние опытного коммивояжера. Он осведомился о моем здоровье, отметил, какой хороший выдался денек. Сказал, что моя вежливость и отзывчивость произвели на него неизгладимое впечатление, раньше, мол, имея дело с чиновниками, он сталкивался только с безразличием и грубостью. Чувство благодарности настолько переполняло его, что он, случайно узнав о продаже «Доджа» прошлого года выпуска, купил его и готов продать мне по себестоимости. Не смогу ли я встретиться с ним за ленчем и обсудить сей предмет?

Я ответил мистеру Хиллеру, что за ленчем встретиться с ним не смогу, но готов подъехать в его салон после работы, по пути домой. Находился салон в Рослине, на Лонг-Айленде, в получасе езды от моего жилищного комплекса в Бронксе. Приехал я до того, как стемнело. Припарковал машину и побрел среди «Кадиллаков», обуреваемый внезапно проснувшейся жадностью. Огромные, прекрасные, сверкающие автомобили, золотистые, кремовые, темно-синие, ярко-красные. Заглянув в кабину, я увидел мягкие коврики на полу, роскошную обивку сидений. Я никогда не был фанатом автомобилей, но тут просто воспылал любовью к «Кадиллакам».

По пути к длинному кирпичному зданию я миновал светло-синий «Додж». Очень милый автомобильчик, который я полюбил бы с первого взгляда, если б не эта прогулка среди гребаных «Кадиллаков». Я заглянул в кабину. Обивка хорошая, но в сравнении с «Кадиллаками» полное дерьмо.

Короче, я полностью вжился в образ вора-нувориша. За последние месяцы во мне произошли забавные перемены. Я очень печалился, когда брал первую взятку. Я думал, что до конца своих дней буду корить себя за это, я же всегда гордился своей честностью. Так почему же теперь мне так полюбилась роль взяточника и мошенника?

По правде сказать, я стал таким счастливым, потому что предавал общество. Мне нравилось брать деньги за то, что я нарушал свой долг. Доставляло удовольствие водить за нос молодых людей, которые приходили ко мне. Я врал и обманывал, испытывая чувство глубокого удовлетворения. Ночами, лежа без сна, я придумывал новые схемы обмана и гадал, что же такое со мной происходит? Напрашивался вывод, что я мстил обществу за то, что оно отвергло меня, не разглядело во мне великого писателя. Что я компенсировался за несчастное детство в приюте, за отсутствие успеха в жизни, ощущение ненужности в заведенном порядке вещей. И вот наконец-то я нашел себе дело, с которым мог справиться. Наконец-то я мог обеспечить детей и жену не только куском хлеба. Кстати, я преуспел и в роли мужа и отца. Я помогал детям с домашними занятиями. Теперь я не писал по вечерам, а потому уделял больше времени Вэлли. Мы ходили в кино, я мог позволить себе заплатить сиделке и за билеты. Я покупал подарки. Мне заказали пару материалов для журнала, и я сделал их с легкостью. Вэлли я сказал, что повышение нашего благосостояния обусловлено как раз журнальными гонорарами.

Взяточничество превратило меня в счастливого человека, но в глубине души я чувствовал, что придет час расплаты. Поэтому я выбросил из головы все мысли о «Кадиллаке» и смирился с покупкой светло-синего «Доджа».

На столе в просторном кабинете мистера Хиллера стояли фотографии его жены и детей. Секретаря не было. Я понял, что мистер Хиллер отослал ее, чтобы она не видела меня, и мне это понравилось. Приятно, знаете ли, иметь дело с умными людьми. Глупых я просто боялся.