Вышел Малович от начальника, сел у себя в кабинете, дверь на ключ закрыл и стал в окно глядеть. Позёмка усиливалась, сгибала прохожих, слепила шоферов. «Дворники» не успевали сбрасывать снег со стёкол. В голове Александра Павловича было пусто как в январской степи. Только невидимый холод и мутное солнце где-то очень далеко, ближе к горизонту. Так, что его, считай, почти не существовало. Главной была пустота. Пыталась обосноваться в мозге какая-то очень нужная мысль, скреблась и медленно в него вползала. Только через полчаса он её уловил и понял.

– Ты, Малович, сам преступник, – съедала его, откусывая куски от души, мысль эта. – Третьим вместо Андрея, брата Катиного, посадишь ты человека невинного. Другого нет у тебя выхода. И не будет по-другому. Посадишь безвинного. Вариантов-то нет. Грабителей было трое. Андрей ночью уедет с глаз подальше. А ты на опознание должен поставить третьим вообще не пойми кого. Хоть с улицы прохожего хватай. Но третий должен быть. Иначе – всё в прах. Все старания. И раскрытие генерал не зачтёт. В заявлении потерпевших – грабителей три человека. Да. Шах пока. А может превратиться и в мат. Катерине-то, видно, без разницы – загадит муж свои честь с совестью или честно поступит. Она об этом и не думает. Ей важно только брата спасти от срока немалого. Уйдёт – не смогу я без неё. Вот же приворожил меня кто-то. Может, она сама. Ладно. Начнём делать дело по оговоренному с умным подполковником плану. А там уже по ходу править, если что пойдёт вкось.

Побежал он во двор, завёл мотоцикл и через полчаса забрал у барыги Розенфельда и шапку, и накидку шифоновую.

– Из урок спросит кто, почему не продал, ты скажи, что мусора по своей ориентировке вещи с того «гоп-стопа» целым взводом по городу искали. Терпилы, мол, друзья генерала, начальника УВД. Во как! Понял?

– А шо, правда друзья? Шоб-таки генерал кентовался с водилой автобуса! Да не рисуйте мне узоры на воображении, гражданин лейтенант.

– Он не водила автобуса, Яков Аронович. Он начальник автобусного парка области. Вас обдурили, – Малович сложил вещи в свою большую кожаную сумку и уехал. – Не знают ваши клиенты ни хрена толком.

Дома Катя ничего не спрашивала. В квартире было так душно и мрачно, будто отсюда только что вывезли на погост покойника. Александр Павлович поискал в буфете, что можно съесть. Нашел ржаные хлебцы в рваной пачке и бутылку лимонада. Больше ничего не было. Кастрюли на плите стояли пустые и холодные. За окном в форточку был вмонтирован естественный холодильник. Клетка из толстой сетки, где внавал лежали сырое мясо, рыба и половина курицы. Готовить жена сегодня не стала. Или от расстройства чувств. Или начала уже наказывать мужа за слабохарактерность и пустые, оказывается, слова об огромной любви к ней и вечной преданности. Выпил лимонад и зажевал его половиной пачки трещащих на зубах хлебцов. Больше заняться было нечем. Катерина пока решила не разговаривать. Можно было газеты почитать, но он понял, что ничего ему сейчас не интересно. Снял форму, достал из шкафа запасное покрывало для постели, лёг в зале на велюровый диван и отвернулся к его спинке. Считай – к стене. Долго не мог уснуть, но через пару часов заставил себя ни о чём не думать и потерялся, наконец, во сне без снов. Не успел он этим вечером заманить в дом к себе Андрея. И выгнать его из города не получилось тоже поэтому.

Он проснулся рано. Катерина ещё не выходила из спальни. Накинул Малович на себя всё милицейское, шинель застегнул поплотнее и спустился к мотоциклу. Ехать было холодно. Ветровое стекло как будто пропускало сквозь себя порывы метелицы с острыми как иголки микроскопическими снежинками. Сержанты тоже прибежали раньше. На хазу брать всех трёх бандитов вылети они на трёх мотоциклах. Воры и бандиты облавы не ждали, а потому сразу после рассвета ещё дрыхли в своё удовольствие, полученное ещё с вечера с помощью «дури» и водки.