– Конечно! Я могу даже поговорить о продукциальных иллюзиях в неофрейдистской концепции, только это так скучно!
– Черт возьми! – подскочила я. – Или вы слушаете меня, или я жалею, что обратилась к вам за помощью!
– Мы слушаем, слушаем! – закричала Светка. – Честное слово, больше слова не скажу! Ну, Танечка…
– Ладно, – махнула я рукой. – Все равно тебя надолго не хватит. Как тебя Пафнутий выносит, ума не приложу?
– Исключительно вперед ногами, – не удержалась Светка, но, заметив мой недобрый взгляд, пробормотала, что она молчит, как камень.
Наконец я могла продолжать свой рассказ и, главное, объяснить им, почему меня заинтересовал босс.
Глава 3
Услышав про оружие и наркотики, я застыла, открыв рот.
– Мельников, – выговорила я, когда наконец пришла в себя, – ты в своем уме? Я совершенно не хочу ввязываться в это дело.
– Ладно, – миролюбиво проговорил он. – Мы пошутили. Там были только наркотики.
– Все равно не хочу, – заупрямилась я. – В конце концов, ты же сам можешь справиться.
Эта история совершенно перестала меня интересовать. Я лениво рассматривала фотографии, любуясь обнаженными задницами и прикидывая, сколько эти фифочки зарабатывают за одну такую съемку. И Мельников к ним не пристает…
– Не могу!
Он вскочил со стула.
– Ты понимаешь, что у нас за контора?
– По-ни-ма-ю.
– Сначала они были довольны – еще бы, мы ведь классный бордельчик накрыли! Этот Зелинский, оказывается, на порнофильмах такую отмывку делал, что с ума сойти! Только примочка в том, что мы эту студию чертову никак не вычислим! Специалисты руками разводят. У нас, говорят, это невозможно. Ни на телевидении, ни на киностудии такой аппаратуры нет! Ты представляешь? Мы за это дело даже премию ожидали. А как вышли на этого типа, тут-то нас и притормозили! Кого хочешь трогай, только не Васю! Из самого ФСБ позвонили, чтобы мы подальше держались.
– Ну и что? – Я затянулась сигаретой. – Тебе так жаль Зелинского? Что-то мне неохота возиться с этими девицами. В конце концов, хотят голыми сниматься – флаг им в руки, я-то при чем? Не маленькие, должны знать, что за удовольствия надо платить.
Мельников все это выслушал с ангельским терпением, а его спутник все это время загадочно молчал и рассматривал меня с таким интересом, что я себя чувствовала почти раздетой. Наверное, именно из-за моего идиотского самолюбия я и сдалась: вздохнула и небрежно так изрекла:
– Ладно, можешь досказать мне эту сказочку из жизни отечественной мафии… Только все-таки не слишком на меня рассчитывай!
Мельников меня знал прекрасно. Он облегченно вздохнул.
– В общем, дело тут, похоже, Тань, в нефтяной войне.
– В чем? – переспросила я, вытаращив глаза. – Это в Тарасове-то?
– Вот смотри сама: зачем этому торговому монстриле оружие? А сейчас идет крутой раздел сфер влияния. Сама знаешь, что такое нефть. Только тронь эту компанию, сразу все взорвется к чертям. И «крыши» бандитские, и чеченцы, и еще кто-то из-за бугра налетит. Я так считаю: страну уже всю разворовали, только нефть и осталась.
– Мельников, – взмолилась я. – Ты мне тут вывалил фотки девиц, порнуху, наконец, убитого Зелинского, но при чем тут нефть? Ну ладно наркотики – они тут вписываются, а вот с нефтью как-то не получается! Прокол, дорогой!
Он нетерпеливо поморщился.
– Ты читала истории про нефтяных магнатов?
– Нет, – призналась я. – Мне что, почитать больше не о чем?
– Большинство из них выходит прямо из «андеграунда». То есть входят в «общак». Правда, звонить об этом нам не дозволяется, но… И начинают они все с торговли. Сначала мирно торгуют цветочками и огурцами, потом переходят на косметику и сигареты, а когда капиталы разрастаются до определенной величины, покупают бензоколонку.