А тем временем, несчастной Нэе, лежа в постели с температурой тридцать восемь и пять, хочешь того или нет, приходилось выслушивать речи родной матери. А мама – то не бабушка. Хотя отоспавшаяся в своей комнате, она тоже приковыляла на помощь маме, которая вовсю уговаривала дочь принять хоть какие-то лекарства. «Нет, не от температур люди дохнут, в лучшем случае просто сходят с ума», думала про себя Нэя, выслушивая мамины и бабушкины речи. А те только руками разводили, глядя на упрямство дочери.

– Нэя, ты понимаешь, что температура у тебя очень высокая?! – говорила мама, сидя на стуле перед постелью, на которой мучилась от всех этих речей дочь. – Да ты понимаешь, в конце-то концов, чем это может закончиться? Или не понимаешь? Нет! Не понимаешь! Ты сейчас свой организм изнуришь.

– А если у нее пневмония? – прокашляла бабушка.

– Так, а я про что и говорю! – мать с укоризной смотрела на дочь. – Да ты понимаешь в конце-то концов, что нужно лечиться?

– Мама, да успокойся ты в конце концов, – вздохнула Нэя, – в конце концов я знаю, что делаю.

– Знаешь? – ругалась мать, – Знай край, да не падай! Все бы вот так, а однако же врачей вызывают. И лекарства пьют!

– И антибиотики колят, – произнесла Нэя, глядя на мать.

– И антибиотики тоже, они тоже помогают! – констатировала мать. – Вон, скольким людям они жизни спасли! Антибиотики нужны! А воспаление легких только ими и лечат. А вот если запустить болезнь, вовремя не обратиться к врачу, то только хужей будет! Пневмококки появятся, а их только лекарствами лечат. А то глядишь еще, и черви в легких заведутся. А регрессы заболеваний, ты такое знаешь? И вообще хватит! Слышишь, хватит! Вон, бабушка тоже вся извелась, глядя на тебя. Хоть бы ее пожалела.

– Вот именно поэтому и не хочу больше глотать медикаменты. – произнесла Нэя.

– Да, это почему? Это как понимать? – мать смотрела на дочь.

– Жить охота. А в могилу всегда успею. Жалко бабушку. Вот сейчас она над телом и душой моей стоит, а то придется только над телом выстаивать, да в носовой платочек мочиться. – сказала Нэя. – Да и вообще, что ты все про болезни да про червей в легких? Никаких позитивных мыслей у тебя уже нет, как только о болезнях, да о болезнях? Мало что ли они бед причинили, думать-то о них. Слишком много чести. И из-за них еще какие-то таблетки глотать? Ничего больше на ум более интересного не пришло?

– Твою мать-то…– только и прошептала мать.

– Мам, а ты не задумывалась ни разу, почему при всех больницах врачи морги держат? – наглой иронии Нэи не было предела!

Мать на это ничего не ответила, потому что ответить не могла. Она только вздохнула, уставив при этом глаза в потолок.

– Маму надо слушать, Нэечка, – произнесла бабуля.

– Ну, да, – ответила Нэя, – и ради послушания маме взять, да и травануть себя таблетками! И будем мы дохленькими, но зато послушненькими. А потом будут спрашивать, дескать, а как Ваша доченька-то поживает? А ты им, да все, мол, болеет да болеет, но зато послушненькая. Слабенькая, хиленькая, болезная. Но умненькая-я-я. В платочке сидит дома, к мальчикам не ходит. Очень послушненькая. Литературоньку читает. Музыку, так только симфоническую слушает. Слово поперек мамочке не скажет. Рукоделием занимается. Благодарю, что хоть не кружок «умелые руки» от одиночества! Тьфу! Ма! Мне даже тошно! Ведь главное, будут говорить, это ее душа! А тело, простите? Про тело-то позабыли? А все потому, и от того, что тело-то лечить и не умеете! А все туда же! Специалисты хреновы!

Нэя замолчала и отвернулась к стене. Мать вздохнула, а потом произнесла: