Теперь все было иначе. Несколько тяжелых войн со Спартой, длившихся долго и с переменным успехом, закончились в итоге поражением Афин, которое вдвойне усугублялось эпидемиями тифа и холеры, унесших жизни множества граждан. Жестокая непреклонная Спарта в конце войны проявила милость, решив не сносить город, и ограничилась уничтожением афинского флота (еще недавно принесшего великую общегреческую победу над Персией), срытием мощных городских стен и передачей города во власть марионеточных правителей. Внешне перемены в повседневной жизни Афин могли показаться незначительными. Однако атмосфера города стала совсем иной. Менее зажиточные граждане, составлявшие теперь большинство, вконец обеднели и нередко погибали, нанимаясь в чужие армии в ходе стычек между мелкими полисами, которые случались теперь в Элладе гораздо чаще. Простые граждане были озлоблены на властителей и то и дело конфликтовали друг с другом по поводу и без оного, а также искали виновных в случившемся крахе.

Разумеется, я не мог не подняться по высоким ступеням к входу в Парфенон. Я представился торговцем оливками из Фессалии – большой греческой области, не участвовавшей в войне, – добавив, что приехал принести в дар Афине несколько крупных золотых монет. Двое стражей у входа в полном боевом снаряжении ухмыльнулись и негромко сказали, что я могу отдать свой дар им, и за это они разрешат зайти в храм на пару минут, хотя негражданам Афин это запрещалось. Нравы в городе изменились: раньше подобное было бы невозможно; но мне в моей ситуации это было скорее на руку. Отдав им небольшой кошелек, я зашел внутрь. В храме не было никого, свет лишь слабо просачивался через небольшие окна под потолком, так что внутри было довольно темно и тускло. Крупные цветные фрески на стенах изображали сцены из древней истории Греции, мифической и реальной: битвы богов с титанами в начале времен, штурм Трои, морское сражение Фемистокла. Легендарная статуя богини мудрости и войны Афины, которую многие античные авторы описывали как огромную, высотой до потолка храма, на самом деле была скромнее по размерам, всего несколько метров высотой, но казалась гораздо монументальнее благодаря тому, что стояла на высоком постаменте. Она не была сплошь золотой, как ее нередко описывали: тело богини было высечено из мрамора, лицо отделано желтоватыми вставками из слоновой кости, из золота же изготовлены были только роскошный шлем на голове Афины и одежда. Интерьер Парфенона показался мне более скромным, чем его волшебный вид снаружи, но все-таки исполненным достоинства. Когда я выходил, стражи посмеялись мне вслед, пригласив зайти сюда как-нибудь еще.

Некоторое время я со смешанными чувствами блуждал по немноголюдным каменным улочкам центра Афин, почти на каждом углу видя скульптуры и бюсты работы Фидия. Мне было очень приятно находиться в сердце города, подарившего миру демократию, пусть даже теперь для него наступили не лучшие времена. Однако, возможно, главную достопримечательность Афин, соперничавшую по известности с Парфеноном, застать на городских улицах в эти дни я уже не мог.

Вероятно, на фоне идеальных мраморных тел атлетов этот старик смотрелся особенно комично. Нескладный, с толстым свисающим животом под старым засаленным хитоном летом или ветхим заплатанным плащом зимой, всегда в стоптанных почти до негодности сандалиях. Сварливый, громкий, умеющий сбить спесь с любого встречного острой, колкой, но всегда попадающей точно в цель шуткой или грубоватой насмешкой. Его забавное лицо с выпученными глазами и большим приплюснутым носом казалось типичным образом сатира, сошедшего с картины. Отдаленно похожих на него странных чудаков не раз встречал каждый из нас.