– Так ведь и я с этим не спорю, брат, но только искреннее заблуждение это заблуждение, а не истина. Есть святое правило о том, что и доброта и любовь не должны  быть слепыми и заблудшими, а чего стоят самые искренние потуги слепых поводырей, которые искренне и с  любовью ведут в темноту, а не к свету Логоса?

Поверь, мне тоже не легко об этом говорить, но я не могу закрывать глаза на ложь и хочу, чтобы ты понял, что правда – это сегодня лучшее лекарство для церкви как и критика, которая бывает и во благо и с целью помощи и от обиды и недовольства.

Пойми, я критикую не Церковь Христову, а лишь её пороки, которые извращают её суть и  назначение и из церкви Христовой делают церковью кесаревой и казённой. То же самое касается и современного монашества, которое напрочь забыло учение отцов и древнюю аскетику.

Молодой монах задумался и через минуту переспросил:

– Отче, а с чем вообще связана трудность любой критики церкви ? Я для себя уже давно открыл закономерность, что за глаза и в личном общении все горазды критиковать священноначалие  и церковь, а как доходит до дела, все набирают воды в рот и молчат в тряпочку, точно всех всё устраивает?

– Это очень не простой вопрос,– сказал старец, – который касается устройства самой матрицы сознания. Мы с тобой сегодня уже говорили о двух якорях массового обрядоверия – силе любой киновии, как формы коллективизма, и малодушии или душевной робости и трусости.

Матрица синодального обрядоверия так устроена, что усиливает именно эти два качества. В первое время сразу после обращения к вере идёт усиление качества благоговения и страха перед всем церковным, как божественным. Это и есть эксплуатация фактора страха Божьего.

Именно это и укрепляет страх и робость, особенно, в сочетании с идеей греховности и строгого послушания любому в церкви, кто выше чином. Одновременно каждому обращённому внушается принцип безусловной благодатности священства и всего церковного, которое непогрешимо по определению, как установленное самим Богом. Это укрепляет устои киновии.

Отсюда и исходит внутреннее благоговение перед всем церковным и страх критики всего церковного, как непогрешимого и благодатного, поскольку это критика не человеческого, а якобы Божественного и самого Бога, который непогрешим и некритикуем. Так срабатывает установка сознания и далеко не каждый ум может противостоять силе этих двух якорей.

– А кто может им противостоять?

– Может только тот, кто обладает силой духа и осознания. Я тебе сегодня об этом уже говорил, что 9-й слой осознания, который и опекает церковный институт, как золотую середину нравственной нормы, не позволяет критиковать церковь и духовенство, поскольку таковы ценности и моральные установки этого слоя осознания.

Проще говоря, с этого слоя нравственного разума, как уровня душевного ума, невозможно разделять Божественное и человеческое в церкви, которое там смешано в одно целое – нравственно-религиозное. Это разделение можно делать только с более высокого слоя и уровня сознания – духовного, а это 13-й слой и выше.

Вот почему абсолютное большинство воцерковляющихся и церковных людей, даже видя воочию те  или иные церковные нарушения и недостатки в работе церковноначалия, просто не могут их критиковать, поскольку два названных якоря –  благоговение и страх просто не позволяют это сделать. Это могут делать только иноки, прошедшие ступень небоязливости и безстрашия, а их в  рамках церковного института практически нет.

Молодой монах сокрушённо опустил голову, поскольку ответ старца коснулся самой болезненной для его души темы критики церкви, причём, коснулся не грубо, а бережно и тактично с глубоким пониманием и рассуждением.