, то, что воспринимается как полезное, нужное, значимое, как единство смысла и существования. Этот объект в рамках регулятива (регулятора) воспринимается человеком как нечто нормативное, как институция и существует в форме идеала, цели. Однако между субъектом и объектом регулятива (ценностного регулятора) существует определенная связь, в качестве которой выступает мыслительная деятельность, создающая мыслительный образ. В связи с этим напрашивается известный принцип «трихотомичности». В схеме «вещи – свойства – отношения» (В. П. Тугаринов, А. И. Уледов и др.) связь в виде мыслительной деятельности (мыслительного образа) может рассматриваться как самостоятельный член в структуре трехчленного деления объектов действительности. Правда, К. Маркс выводил сущность человека из системы общественных отношений, а не непосредственно из его свойств как биологического существа. Но и в этом случае звено «свойства» отражают как самого субъекта указанной диалектической схемы, так и отношения, в которых он оказывается с окружающим его миром.

Структура сознания субъекта, в которой фиксируется определенная связь (отношение) этого субъекта с какими-либо объектами, таким образом, является основанием для функционирования ценностей как таковых. Основу этой связи составляет то, что объект переживается субъектом как субъективно и объективно необходимый, значимый для самого субъекта.

Отсюда следует, что ценности – это «мыслительные образы, фиксирующие стремление человека к тому, что предстаёт для него как значимое, как необходимое»[8].

По мнению Н. А. Худяковой, это определение нельзя назвать полным, так как а) предпочтения не исчерпывают объектную характеристику регулятивного характера ценностей. Кроме того, б) в приведенном выше определении ценности нет ответов на следующие вопросы:

– Что именно может выступать для человека предметом стремлений?

– Каким образом человек выделяет что-то как значимое, необходимое и т. п.?

– В чем выражается значимость предмета стремлений?

– Всякое ли значимое становится для человека предметом стремлений?

В связи с этим можно вспомнить, что еще в XIX в. Ф. Бастиа предлагал использовать понятие «социальный побудитель», которое несло помимо сугубо социальной нагрузки еще и этическую (морально-нравственную) нагрузку. Он писал: «Однако одного лишь предпочтения человеком добра перед злом мало, и требуется еще, чтобы он умел отличать первое от второго. Поэтому-то Господь дал человеку сложный и чудесный аппарат, именуемый мозгом. Сосредотачивать внимание, понимать, судить, рассуждать, увязывать причины со следствиями, помнить и предвидеть – таковы, так сказать, колеса и части этого целого аппарата. Импульсивная сила, заложенная в каждом из нас, приводится в действие нашим умом. Но наш ум несовершенен. Он может допускать ошибки. Да, мы сравниваем, судим и соответственно, действуем, но мы можем ошибаться, делать неверный выбор, тянуться ко злу, принимая его за добро, и отвергать добро, принимая его за зло. Таков первый источник социальных диссонансов»[9].

Таким образом, встает вопрос о том, является ли труд, создающий зло вместо добра, источником стоимости (ценности)? Или он – источник ее разрушения и утраты? Перевод социально-экономического анализа в плоскость социально-философского, а затем и этического анализа становится неизбежным всякий раз, когда мы задумываемся над тем, что такое «благо» и что такое «труд». И то и другое, в отличие от зла – ценность. Однако, ценности, как известно, бывают разные.

Здесь следует особо отметить систематизацию ценностей, предложенную В. И. Плотниковым, который выделил следующие группы: