За кулисами нас уже ждут все, кто выступал раньше. Сейчас проректор скажет речь и надо будет идти обратно, на финальные поклоны.

Типичный годовой отчётный концерт, а мы с Полей как всегда на закуску. Сейчас грянут духовые…

Ой! Что это? Вместо духовых раздался на редкость унылый и очень знакомый вой!

- У-ууу! Лиза! У-уууу! Ну очнись, пожалуйста, очень тебя прошу! У-ууу! У-уууу!

Бред какой-то.

Мне известен только один человек, который способен так рыдать взахлёб по любому поводу: моя соседка и подруга Полина Мелецкая. Вряд ли нашёлся кто-то ещё. А уж она, если начала, то это всерьёз и надолго, хотя причины могут быть самые разные, от сломанного ногтя до умершего родственника. Теперь, если её не остановить, она доведёт себя до икоты. Что на этот раз стряслось?

Я повернула голову к Полине, чтобы спросить, какого лешего она вздумала выть в такой неподходящий момент, но картина закулисья перед моими глазами покрылась туманом и поплыла. Тут до меня дошло, что это сон. Сон, а не явь! Мне снился тот самый заключительный концерт, перед которым нам вручали дипломы. Но это было два дня назад. Тут я дёрнулась и действительно очнулась. Рыдания продолжались в том же режиме.

Сразу глаза открываться не желали, поэтому сначала я постаралась определить положение собственного тела в пространстве. Лежу. Это уже хорошо, значит, не упаду в случае чего. Одета. Ещё лучше. А что подо мной? Диван? Может быть, может быть… По крайней мере что-то мягкое. Только если это диван, то на него что-то пролили прежде, чем положить сюда меня. Потому что мне мягко, но сыро.

Я описалась? Да ладно! Кто бы сумел наделать самой себе под плечи? Это какая-то другая жидкость и пахнет иначе. Землёй, растениями и… да-да, болотом. Выходит, мы на природе? За городом?

Я всё вспомнила! Можно открывать глаза!

Лучше бы мне этого не делать.

Первым делом я увидела Полину, сидящую рядом прямо на земле и заливающуюся слезами. Она не сразу заметила, что я уже пришла в себя, зато когда разглядела, сразу перешла от жалобного воя к безграничной радости.

- Лиза! Лиза! Ты жива! Какое счастье!

Спросила осторожно:

- Поль, а что навело тебя на мысль, что я умерла?

Она растерянно вытаращила свои огромные голубые глаза и раскрыла пухлый ротик. Потом спохватилась:

- Лиза, ну как же! Ты лежала как неживая и почти совсем не дышала! И не откликалась, когда я тебя звала! Да ладно тебе! Ты лучше посмотри, где мы очутились!

Я наконец нашла в себе силы, села и осмотрелась.

Действительно, где?

На мой неискушённый взгляд — в лесу. Вокруг деревья, кусты, подо мной не диван, а самый настоящий мох. В учебнике биологии такой вроде назывался сфагнум. Насколько я помню, он растёт на болотистых местах, поэтому понятно, почему мне сыро. Непонятно только, как мы с Полиной вообще здесь очутились. Потому что…

Потому что мы сейчас должны были быть в совершенно другом месте! И в совершенно другой компании! Хорошо, мы в лесу, но не вдвоём же мы сюда отправились? Где Гарик? Где Петька? Где Стас, Никита и этот, как его, Вартан?

Я поднялась, обошла вокруг деморализованную Полину и не увидела ровным счётом ничего, что бы могло навести меня на правильную мысль. Ничего и никого. Потом покрутилась ещё раз и до меня наконец дошло то, что человеку, более близкому к природе, бросилось бы в глаза гораздо раньше. Ни одного знакомого растения кроме того самого мха сфагнума мне на глаза не попалось. Никаких берёзок-рябинок-ёлочек-осинок. Совершенно незнакомые деревья, хотя сразу в глаза это не бросается. Зелёные, и фиг бы с ними. Но в Малаховке такие точно не растут.