– А чем мы будем заниматься 16 периодов.

– Ничем.

Валерка просыпался уже два раза, а потом лежал, тупо глядя в потолок или ходил по своей камере. Он так стал называть свою комнату. Стен у камеры не было. Вернее, они были, но какие-то мягкие. Он мог идти в любую сторону как угодно долго, но чем дальше он шел, тем тяжелее ему было идти. Он садился отдохнуть, и опять, в какую бы сторону он не шел, идти становилось все тяжелее, и так пока он не вбивался из сил. А поскольку не было ничего, что указывало ему на то, сколько он прошел, было такое ощущение, что он шел, оставаясь на месте.

Серёга когда-то рассказывал о самогипнозе. Начитался каких-то книг по йоге и пару дней сидел в лаборатории как истукан. Потом ему это надоело, но Валерке он рассказал, что делал маятник-прожектор. Он сосредотачивался на ногте большого пальца руки, а потом бросал его на самую дальнюю заранее определенную точку.

Десяти мину таких упражнений, обычно ему хватало, чтобы начать тихонько похрапывать. Когда он просыпался, то шутил, что бросал свой взгляд в самые отдаленные уголки души.

От ничего делать, Валерка занялся этим упражнением.

Что есть сон? Какое-то виденье?

И бывает, мучает он вас.

Но когда проснулись с наслажденьем

Гнусный сон забыли через час.

Ему снилось, что он опять в гигантской медузе. Это был кошмар. Снилось, что рядом, на расстоянии двух-трех метров, висят спящие и голые, наполовину съеденные, Яна и Володя. Снилось, что в далекой пелене плавают безликие кукло-гуманоиды. Откуда-то издалека, кричит Серёга. Что он кричит?

Одна кукла-гуманоид пытается вырваться из медузы…Валерка вдруг оказался этой куклой, но чем сильнее он вырывается, тем вязче становится кисель, и какие-то невидимые нити, обхватывают его руки, ноги, поникают ему в легкие, в сердце в голову… струятся по каждому кровяному сосуду и уже не вырваться.

Кукла-гуманоид перестает сопротивляться и опять падает в самую глубину, а Валерка уже опять обездвижено висящий в киселе, за этим безучастно наблюдает.

И вдруг молния, и Валерку, Яну и Володю выбрасывает из тепла киселя, в ледяную воду… он тонет, задыхается, и этот ужас длится вечность. Потом Валерка видит яркие искры и туннель, идущий к свету. Там Серёга, и майор Абрамов, и голая Яна, зовут его, и он плывет по этому коридору.

– Ну, кажется, пришел в себя. – Говорит склонившийся над Валеркой бородатый питекантроп.

– Сколько пальцев видишь, герой? – спрашивает его питекантроп и показывает огромную руку с длиннющими пальцами.

– Пять – непроизвольно отвечает Валерка и снова все вокруг исчезает.

Очнулся Валерка в маленькой комнатке, в разложенном как кровать кресле. Проснулся голым. Но на крючке, торчащем из стены, висел привычный уже комбинезон и его сумка. Другой одежды не было.

Было тихо. Окон в комнатке не было.

Валерка встал, надел комбинезон и ощутил удивительное, за последнее время, спокойствие. Как будто дома. Жутко хотелось есть.

Дверь в комнатку была не заперта, Валерка вышел в коридор и пошел на запах жареного мяса, который видимо, ощутил еще в комнате.

В конце недлинного коридора, была открыта дверь, откуда раздавались знакомые голоса.

Валерка зашел.

Посреди комнаты был стол, за которым сидели Серёга, Яна, Володя и питекантроп.

Валерка даже не удивился, что Серёга жив.

– Привет! – Сказал питекантроп – Садись. Разговаривать будем потом, сейчас будем кушать и пьянствовать.

Все сидящие за столом, улыбались.

Кушать и пьянствовать, было именно то, что сейчас Валерке было нужно. Принцип: «Сначала накорми, напои и спать уложи, а потом расспрашивай», был нарушен только в том, что сначала его уложили спать.