Создавалось чёткое ощущение вечера или ночи, хотя сейчас, дай бог, полдень.

Оглушающая тишина только добавляла таинственности. Не зная, чем себя занять, я подошла к шкафу. Хм.

Классика, зарубежная и отечественная. Философия. Много философии. Психология? Да, и большинство имён мне неизвестны.

Перебирая пальцами корешки книг, я немного успокоилась. Вся литература стояла в строгом порядке. Каждая полка посвящена своей теме. Есть и современная литература, художественная. Складывалось ощущение, что эти книги никто не читает. В моей голове не укладывалось, как человек может одновременно читать Шекспира, Вальтера Скотта, Достоевского и Тургенева, перемежая это Гегелем и Кантом. А на соседней полке «Инсургент» и «Вселенная Стивена Хокинга», и вся трилогия Ларссона «Миллениума». Ну и отечественных авторов штабеля. Как?

Словно сорока, тащит всё блестящее в дом…

Небольшая книга на верхней полке привлекла моё внимание. Я аккуратно вытащила её.

«Тотем и табу» Зигмунда Фрейда. Хм, это то, о чём я подумала?

Открыла книгу и пролистала пару страниц. Заумный, научный текст. Так, вторая глава.

…Табу – полинезийское слово, которое трудно перевести, потому что у нас нет больше обозначаемого им понятия…

Прочитав фразу, задумалась. Ладно, перескочила на другой абзац.

…Для нас значение табу разветвляется в двух противоположных направлениях. С одной стороны, оно означает – святой, освящённый, с другой стороны – жуткий, опасный, запретный, нечистый…

Хм. Это для меня он опасный, а для него священный? Странная аналогия получилась. Может не стоит воспринимать всё так буквально?

…Ограничения табу представляют собой нечто иное, нежели религиозные или моральные запрещения. Они сводятся не к заповеди бога, а запрещаются собственно сами собой…

…Запреты табу лишены всякого обоснования. Они неизвестного происхождения. Непонятные для нас, они кажутся чем-то само собой разумеющимся тем, кто находится в их власти…

Текст казался мне слишком старомодным и странным. Но зерно разума там явно было. Сейчас я действительно во власти своей похоти и старых, нерешённых проблем. Отец психоанализа говорит о невротических заболеваниях, значит, всё из детства? Я пытаюсь решить какие-то проблемы, скрытые от меня?

Совсем смешно получается: лечение невроза старыми способами.

Пролистала её, изредка останавливаясь на интересных страницах. Со вздохом открыла самый конец. Почему эта книга? Почему она?

– Ты готова?

Гром среди ясного неба. Выронив книгу, я едва не завалила шкаф, вцепившись в него обеими руками.

Егор Аркадьевич стоял в дверях и спокойно смотрел на меня. Его взгляд был каким-то гипнотическим, иначе как объяснить то, что я мгновенно успокоилась. Мандраж был, как некий отголосок. Но даже он отошёл на второй план.

– Да, наверное.

– Отлично.

Он вошёл внутрь и закрыл за собой дверь.

– Что ты тут читала? – мужчина присел на корточки передо мной, подняв книгу с пола.

Я наклонилась, забирая томик Фрейда у него из рук. Он коснулся моей ладони, нежно, ненавязчиво, словно проверял её на гладкость. Мне не хватило сил остановить его, потому что это было… приятно. Никто и никогда не трогал меня так. Уважительно, чувственно.

Не хватал, сжимая пальцы. Не было грубости и пошлости. Странная эстетика, с лёгким, чарующим привкусом. Мне это нравилось.

– Да так, заинтересовалась.

Вернула книгу на место и окинула взглядом Егора Аркадьевича.

Похоже, что он даже не переоделся: чёрные джинсы, и тёмно-синяя футболка-поло. И этот настойчивый запах дерева. От этого парфюма у меня, как говорится, сносило крышу.

И вот сейчас, прошёл мимо, а я вся разомлела. Кошмар.