– Но, сами говорите, что продолжать полёт с вами невозможно! – не удержавшись, прервал монолог капитана.

– … а по завершению миссии, – не обращая на возмущения, продолжил Ускус, – оплатить работу, или выполнить просьбу нанятого. Например, доставить к ближайшей стационарной станции.

– Предлагаете, вышвырнуть меня не в открытый космос, а на станцию, где меня или прибьют сразу, или закроют где-нибудь и станут тыкать, ставя опыты?! – не на шутку возмутился и попытался встать, но головокружение вернуло в кресло, в котором с моим ростом сто семьдесят восемь сантиметров сидеть, мягко сказать, неудобно.

– Не выдумывайте! Никому вы, человеки, не нужны, по крайней мере, пока! Предлагаю получить «вид на гражданство Альянса», обучиться языкам, навыкам профессии, обычаям человекоподобных рас. Их в Альянсе не так много. Чтобы смогли продолжить обучение, или сразу заняться чем-либо на станции! – повышая голос, сказал Ускус. В его речи чувствовались нервозность и раздражение, которое скрывалось под маской неизвестных мимических реакций, доселе незнакомых человечеству.

– Не обманете?

– Нет. Сами понимаете, обман, рано или поздно раскроется, а нам, – Ускус укоризненно посмотрел на стажёра, – есть, что терять. Так что, усаживайтесь в ложемент, настройки обучения выставлю лично, есть какие пожелания?

– Хочется знаний, профессию, чтобы безбедно жить остаток дней, – помедлив, мысленно помечтав, ответил я.

– То есть за счёт Альянса? – ухмыльнулся Ускус, – понимаю. Есть такая профессия. Усаживайтесь. После обучения поговорим. До ближайшей станции осталось примерно сутки по вашему времени. Срок маленький, а необходимо изучить, усвоить много информации.

Усевшись в ложемент, я закрыл глаза и погрузился в управляемый гипно-сон…

«В тягостные минуты одиночества, спрашивал себя: «Почему безропотно согласился покинуть родную планету, забыть друзей, любимую, прежнюю жизнь. Ведь не замечал за собой авантюризма, жажды приключений, да и не склонен к всякой фантастике… И находил только один ответ – фатум^>1».

***

Пробуждение далось легко. Мысли ясные, но жутко хотелось есть. Наверное, сутки ничего не ел. Встав на ноги, потянулся, размяв чуть затёкшие мышцы, хрустнув позвонками, обернулся на шум. За ложементом, у пульта стоял испуганный Куртис. Непереводимая тирада сошла с его уст.

– Напугали меня! – взяв себя в руки, сказал стажёр, – вы, люди, все так хрустите своим позвоночником?

– Наверно, утром это, как ритуал, у большинства мужчин, – ответил с иронией в голосе.

– Теперь понятно, почему Совет Альянса против вашего вступления, – задумчиво произнёс стажёр и принялся нажимать что-то на пульте.

– Мне бы поесть?

– Приём пищи через два часа, – не отрываясь от своего занятия, ответил Куртис.

– Как? – в голове зашумел калькулятор, переводя принятые у кенгиров «часы» в единицы измерения, обычные для человека. Получалась некрасивая картина – кенгирские два часа равны, примерно, трём земным суткам.

– Нам, людям, каждый день необходима пища, и лучше три, или четыре раза в наш день, наш день, – не успел договорить, как Куртис обернулся. На молодого кенгира невозможно смотреть. Его лицо вытянулось, глаза, и без того несоразмерно большие, такое ощущение, что увеличились в полтора раза, а сам судорожно хватал воздух, изображая выкинутую на берег рыбу.

– Что с тобой?! Успокойся. Капитан!!! Стажёру плохо! – закричал, что было сил, и бросился в открывающуюся дверь, но натолкнулся на входящего Ускуса.

– Стажёру плохо! – повторно крикнул, столкнувшись с капитаном.

Старший кенгир подошёл к стажёру и заткнул ему рот ладонью. Тот, замахав руками, отскочил назад и принялся судорожно мотать головой.