– Скажи, Ирми… Она на самом деле никогда не ненавидела меня? – спросила Даниэла, удивляясь, что задалась этой мыслью только сейчас. – Для нее это было бы только естественно – воспылать гневом, потому что она ведь…

– Ненавидела? Этого я не припомню…

И «маленькая сестричка», которой через несколько лет исполнялось шестьдесят, с трудом удержалась, чтоб не разрыдаться. Ведь именно за этим она летела под голубые небеса, на задыхающиеся от зноя необъятные просторы Африки.

В Тель-Авиве ветер только усиливался, и такими же бурными становились перебранки между Готлибом и Яари.

– Я снова о том же, Яари, объясни мне снова и на этот раз по возможности логичнее, чего ты упираешься? Что ты терзаешь себя этими шумами, если не хуже меня знаешь, что они – не результат ошибки в твоем дизайне, и тем более в моем производстве. Ты готов потерять уйму времени, останавливать лифты, демонтировать двери и потерять кучу денег, а все, что ты узнаешь, и так совершенно ясно любому: проектная контора решила сэкономить на налогах, потому что они скряги. Ты когда-нибудь видел их отливки? Поинтересуйся, и тебе станет ясно, у кого должна болеть голова от разговоров с жильцами.

– В конечном итоге, может быть, ты и прав, но так или иначе Моран встречался с твоим экспертом, с этой женщиной…

– Ролале, – сказал Готлиб.

– Возможно. И по ее мнению все эти дефекты в лифтах возникли, а может быть, существовали давно, еще до того, как мы установили эти лифты, так что если даже формально мы не не несем за них ответственность, то морально…

– Морально!!! – старый Готлиб был ошеломлен. – Это что-то новенькое, как ты до этого докатился?

– Послушай… и не сходи с ума. Твои специалисты несут моральную ответственность за все, к чему прикасались их руки, но я признаю и допускаю, что равным образом и наш инженер, который осуществлял надзор за работой, должен был обратить внимание на имеющиеся дефекты и тут же отреагировать составлением акта о недостатках, передав все руководителям строительной компании еще до того, как установка лифтов началась.

– Нет, нет… Послушай… Ты неправ. Уже более тридцати лет мы работаем вместе, но, несмотря на весь приобретенный за это время профессиональный опыт, признай, что я работаю в этой сфере намного дольше. Между твоим отцом и мной всегда существовало согласие и взаимопонимание относительно пределов и границ нашей общей ответственности. И даже после того, как ты принял руководство, мы договорились сохранять этот дух сотрудничества, эти принципы и этот стиль. Иначе говоря, координировать наши позиции визави с проектными и строительными фирмами, не опускаясь до принципа «разделяй и властвуй», так что, будь добр, растолкуй мне, откуда и почему возникла вдруг необходимость разговора о безответственности и морали? В прошлом мы никогда не оперировали подобными категориями и не употребляли таких выражений. Мы говорили о совместной ответственности… И установили, что должно существовать финансовое соучастие. Двигаясь этим путем, мы сохранили респектабельность, добились успеха, а также сберегли немного денег. И если это так, скажи мне, голубчик, какого черта мы должны будить спящую собаку? Строители не издают ни звука, никто не предъявляет нам никаких претензий. Единственный человек, который мутит воду, – это представитель сборища квартиросъемщиков. Но даже если он является осиротевшим отцом, это еще не повод, чтобы мы посыпали голову пеплом.

– Ты сказал… осиротевшим отцом. Откуда у тебя такие сведения?

– Ты полагаешь, что он докучает своими звонками тебе одному? Мне он названивает тоже. А потому я решил узнать получше, что это за парень, и что заставляет его поднимать такую бучу. Так я и узнал, что он осиротевший отец. Термин официальный. Его сын был убит во время одной из армейских операций за месяц или два до того, как семья переехала в башню. Я согласен, любой человек должен относиться к таким людям с сочувствием, но, с другой стороны, ты не должен забывать, что окружающую действительность они воспринимают иначе. К несчастью, из-за наших бесчисленных войн на моих предприятиях оказалось немало подобных людей, и я всегда с большой осторожностью общаюсь с ними, стараясь избегать любой конфронтации. Я вежливо выслушиваю их, киваю, обещаю заняться их требованиями, после чего столь же заботливо и деликатно обхожу их при встрече, возвращаясь к повседневным делам. Потому что стоит тебе только впутаться в проблемы, одолевающие горюющих родителей, ты навсегда, до конца своих дней, увязнешь в них, и тогда уже сочувствия придется ожидать тебе самому… И твоему бизнесу.