Борча, глухой к воплям публики, предпринял ответную атаку и стал теснить Друсса, осыпая его короткими ударами.

И тут прозвучал рог – песок вытек из часов.

Борча отошел, но Друсс снова кинулся в драку. Борча обхватил его руками и притянул к себе.

– Все, парень, конец. Ты выиграл свой заклад.

Друсс вырвался и тряхнул головой, оросив кровью песок.

– Ступай к Коллану, – прорычал он, тыча рукой в сторону Борчи, – и скажи ему, что я оторву голову всякому, кто хоть пальцем тронул мою жену.

Сказав это, Друсс вышел из круга.

Борча оглянулся и увидел, что все бойцы смотрят на него.

Никто теперь не боялся встретиться с ним глазами, а на лице Грассина играла улыбка.

Зибен явился в «Костяное дерево» вскоре после полуночи. Самые закоренелые пьяницы еще сидели в таверне, и служанки устало двигались между столами. Зибен поднялся на галерею, где была их с Друссом комната. Собравшись уже войти, он услышал из-за двери голоса. Зибен выхватил кинжал, распахнул дверь и ворвался внутрь. Друсс сидел на своей кровати с избитым, опухшим лицом. Обе его брови были грубо зашиты. На кровати Зибена сидел какой-то грязный толстяк, а у окна стоял стройный дворянин в черном плаще, с расчесанной натрое бородкой. При виде поэта он выхватил из ножен блестящую саблю, а толстяк вскочил и с воплем упал, спрятавшись за спину Друссу.

– Где ты прохлаждаешься, поэт? – спросил юноша.

Зибен воззрился на острие сабли, застывшее в двух дюймах от его горла.

– Быстро же ты завел себе новых друзей, – с натянутой улыбкой сказал он и с величайшей осторожностью спрятал нож, а дворянин, к его облегчению, тоже убрал саблю в ножны.

– Это Бодасен, он вентриец, – пояснил Друсс. – А тот, что забился за меня, – это Том.

Толстяк с глупой улыбкой встал и поклонился.

– Рад знакомству, мой господин.

– Кто это, черт побери, наградил тебя такими фонарями? – осведомился Зибен, разглядывая Друсса.

– Наградил? Как бы не так. Мне пришлось добывать их в бою.

– Он дрался с Борчей, – с едва заметным восточным выговором сказал Бодасен. – Славный был бой – на полный оборот песочных часов…

– Да уж, было на что поглядеть, – поддакнул Том. – Борча был не слишком доволен – особенно когда Друсс сломал ему ребро! Мы все слышали, как оно хрустнуло, – чудеса, да и только.

– Ты дрался с Борчей? – прошептал Зибен.

– Да, и победа не досталась никому, – подтвердил вентриец. – Лекаря поблизости не случилось, и я помог наложить ему швы. Вы поэт Зибен, не так ли?

– Да – а разве вы меня знаете?

– Я слышал вас в Дренане, а в Вентрии читал вашу сагу о Нездешнем. Богатство вашего воображения восхитило меня.

– Благодарю вас. Без воображения было не обойтись, поскольку о нем мало что известно. Не знал, что моя книга добралась так далеко – с нее было сделано всего пятьдесят копий.

– Мой император в своих странствиях приобрел одну из них, в кожаном переплете с вытисненным золотым листом. Она написана великолепным почерком.

– Таких было пять, по двадцать рагов каждая. Красивые издания.

– Мой император заплатил за книгу шестьсот, – усмехнулся Бодасен.

Зибен вздохнул и сел на кровать.

– Что ж, слава дороже золота, верно? Скажи-ка, Друсс, с чего это ты полез драться с Борчей?

– Я заработал сотню серебром и теперь смогу выкупить Ровену. Узнал ты, где ее держат?

– Нет, дружище. Коллан в последнее время продал только одну женщину – пророчицу. Ровену он, должно быть, приберегает для себя.

– Тогда я убью его и заберу ее – и к дьяволу машрапурские законы.

– Мне кажется, я могу вам помочь, – сказал Бодасен. – Я знаком с этим Колланом и, быть может, сумею освободить вашу даму без кровопролития.