Разумеется, эти блоки могли оказаться природными образованиями: геология здешних пород такова, что они часто раскалываются по прямоугольным контурам. Однако результат экспертиз (трассологических?), озвученный в фильме самими проводившими их учеными, был таким: каменные блоки обработаны человеческими руками приблизительно в IX–VIII тыс. до н. э.! Средствами компьютерной графики создатели фильма попытались изобразить, как могли выглядеть древние сооружения более чем десятитысячелетней давности, возвышавшиеся над Сейдозером. Конечно, эти реконструкции в известной мере – произведения искусства, а не научное свидетельство, но грандиозный купол (обсерватории?), безусловно, производит впечатление.

Естественно, это не датировка Сейда Кондиайна. Он мог быть сложен и из остатков древних построек, но спустя сколь угодно долгое время после их разрушения. Однако некую предварительную точку отсчета киноэкспедиция ЦТ несомненно поставила.

Для полноценных культурологических реконструкций религиозного смысла нашего сейда, при почти полном отсутствии вещественных аналогов, логично продолжить поиск схожих мифологических мотивов. С солярной мистерией сейдозерского памятника находится в очевидном родстве известный древнеяпонский (возможно, восходящий к праалтайским и ностратическим истокам) миф о нисхождении Аматэрасу, богини Солнца, в Космическую Пещеру, в результате чего земной мир погрузился во тьму. Этот миф может рассматриваться как воспоминание о полярной ночи в стране предков, как указание на полярный характер исходной мифологической системы. Применительно к Сейду Кондиайна такая параллель свидетельствует о женском облике солярного божества, переживающего смерть и воскресение; это подтверждает высказанное выше предположение о Солнечной Деве, Солнечной Богине древних Лапландских мистерий.

Может быть, уместно сравнить Сейд Кондиайна и со знаменитым гомеровским Гротом Нимф (или Пещерой Нимф, описанной в «Одиссее»). Кстати, зарубежными учеными исследовалась и географическая локализация его реального прототипа[15]. Он расположен в глубине небольшой межгорной долины, выходящей к морю и ориентированной почти точно на север. Ось север – юг является и его главным сакральным направлением, согласно тексту Гомера («Одиссея», XIII, 109–112; в переводе В.В. Вересаева):

Неоплатоник Порфирий (232– ок. 305) в трактате «О Пещере Нимф» соотносит ориентацию этого пещерного святилища с зодиакальным кругом (северный вход – со знаком Рака, а южный – со знаком Козерога) и с представлениями о трансмиграции душ: через северные врата души людей нисходят в мир становления, а через южные восходят к богам души бессмертных («О Пещере Нимф», 22–23). Это позднеантичное свидетельство могло отразить и более древние религиозно-мифологические парадигмы – наследие мистерий мегалитической эпохи. Вот как трактует гомеровский сюжет Рене Генон: «Врата людей» в Гроте Нимф – входные врата святилища, символизирующего Космическую Пещеру, традиционно соотносятся с летним солнцестоянием и с зодиакальным знаком Рака, а также с Малыми Мистериями западноевропейского эзотеризма. Врата выхода же – это «врата богов» и посвященных в Великие Мистерии, достигших состояния, более высокого, нежели просто человеческое; они соответствуют зимнему солнцестоянию и знаку Козерога