- Ты не защитил меня! - заревела Мия. - Ты ничего не сделал!

- Меня там не было! - Вены на шее вздулись. - Но я нашел его!

- И ничего ему не сделал! - Мама взмахнула руками.

- Я передал его полиции!

- Вот именно! - Мия вырвалась из материнских рук, чтобы ринуться на меня, гневно сверкая глазами, полными слёз. - Ты не отомстил за меня! Ты ничего с ним не сделал! Правду говорят о тебе, ты - слабак!

Я отшатнулся, хватая воздух открытым ртом. Моя грудная клетка ходила ходуном. Я сжимал кулаки так сильно, что кожа вот-вот треснет, а сухожилия и суставы - вылезут наружу.

- Вот, что ты хотела? - Я стиснул зубы. - Вот, что вы все хотели от меня? Сделать меня преступником? Расскажи мне, Мия или, ты, мама, что же я должен был сделать с ним? Избить до полусмерти? Или же... убить? Что я должен был сделать?

- Он изнасиловал меня! - заверещала Мия. - Ты должен был сделать, что угодно, чтобы наказать его!

- Но он наказан!

- Не так! Ему должно было быть так же больно, как и мне! - Мия дрожала всем своим бледным и худым тельцем. Она плакала так сильно, что, казалось, её вот-вот настигнет обезвоживание.

Но я не кинулся её успокаивать. Я и сам вот-вот пролью слезы, наполнившие мои глаза. Я запрокинул голову, часто моргая, чтобы остановить это. Мужчины не плачут.

- А как же я? - спрашиваю, проглатывая слёзы. - Что же потом стало бы со мной? За избиение или за убийство меня бы посадили. Я бы оказался за решёткой вместе с ним! Тебе было бы легче, если бы он перечеркнул мою жизнь? Ты справишься, Мия. Твое имя не запятнано! Ты переживёшь это, когда захочешь! А я бы стал преступником в глазах окружающих!

- Ты - трус!

- Ты хоть представляешь, что ты желаешь? Я - твой брат! И ты хочешь, чтобы я стал убийцей? Хочешь посадить меня в тюрьму, только ради того, чтобы этой мрази стало больно?

- Да! - Она закрыла лицо руками, сотрясаясь.

Это предел. Внутри меня все оборвалось. Я застыл на месте, широко раскрыв глаза. В воздухе повисла тишина, прерываемая только всхлипываниями Мии. Я посмотрел на свою мать. По её лицу тоже струились слёзы, но она не пыталась их смахнуть. Я не мог сказать, что она чувствует. Поддерживает ли Мию? Тоже хочет пожертвовать моим будущем ради призрачного спокойствия Мии и мести насильнику?

Я поворачиваюсь к отцу. Он подавлен и уставился куда-то в пол. И лишь бабушка смотрела на меня с сожалением. Она кусала губы и теребила подол своего халата.

- Не слушай их, дорогой, - произнесла бабушка, рассекая гнетущее пространство. - Пойдём.

Она тянет меня за руку в сторону лестницы. Я следую за ней, чувствуя себя выжатым лимоном.

- Ты не трус, - продолжает она, поглаживая мою напряжённую руку. - Им всем нужно к психологу, раз в их головах даже просто мелькнула такая мысль. Ты сделал все, что должен был. И я тобой горжусь. И Мия однажды поймёт, как глупа была. Когда воспоминания притупятся, а боль и обида перестанут её грызть, она повзрослеет и попросит прощение. Вот увидишь.

13. -12-

POV Салли

Не думала, что когда-то буду прятаться по углам. И куда же делась моя хвалёная смелость?

Она бессильна по сравнению с тем волнением внизу живота, возникающее от одной мысли о том поцелуе. Сложно даже самой себе признаться, как сильно меня испугала собственная реакция. А действия Шейна и вовсе сбили с толку.

Я вновь и вновь прокручиваю в голове, как его губы скользят по моим. Так плавно и без напора. Я привыкла к тому, что поцелуй - это терзание моих губ, лишь как прелюдия к сексу, но эта была не она. Шейн целовал, потому что хотел именно поцелуя, а не поорудовать в моих трусиках. Я в этом уверена.