«Ты бы винтовку опустил. Свои мы». – Обратился я к парню, подкрепляя сказанное доминантой доверие. «И напарнику своему скажи, чтобы не прятался, вижу я, где он залёг». – Добавил не спеша, посылая второму партизану расслабляющий импульс. Сработало. Оба появились на поляне немедля. Парнишка был одет в темные брюки и куртку, на голове серая кепка. Обут – в неказистые ботинки. Выглядит невзрачно. Второй персонаж казался более колоритным: пожилой человек небольшого росточка, с окладистой седой бородой. С винтовкой за плечом. Его одежда состояла из телогрейки, солдатских галифе и драной шапки. На ногах – кирзовые сапоги. Познакомились. Парня звали Михась, ему – 15 лет от роду. Второй представился как – дед Василь. Этому было уже под семьдесят. Старый да малый. Вот такие здесь партизаны.

Завязался разговор, который сразу дал текущую дату – 16 августа 1942 года. И место – где-то на полпути между Витебском и Оршей. Названия окрестных поселений – мне ни о чём не говорили. Оба партизана с интересом рассматривали нашу технику, особенно поражаясь размерами танка. В этот момент к нам подошёл ефрейтор Будаев и дед тут же воззрился на его погоны, с одной поперечной нашивкой и двумя большими буквами – СА. А ведь верно! Погоны в Красной армии ещё не носят. И название своё (на Советскую) – она поменяет только после Победы. Пришлось морочить бдительного партизана дополнительно, а танкистам выдавать общую установку, о том, чтобы срочно снимали погоны. Иначе, вопросов и хлопот, – можно огрести немерено.

Через некоторое время в наш разговор включился и остальной экипаж. Танкисты оказались крайне удивлены сложившейся вокруг действительностью, но благодаря моим ментальным способностям – приняли её как существующую реальность, а не фантастическую ахинею. Партизаны же, очень живо интересовались тем – откуда мы сюда прибыли? И главное – где сделали такую удивительную машину, как этот танк? Впрочем, на «Запорожец» они тоже посматривали с интересом…

Дабы не вдаваться в лишние подробности, сделал строгое лицо и объявил, что – «боевая машина является секретным экземпляром, а его экипаж выполняет здесь – особое задание командования, распространяться о котором – мы не имеем права». Прониклись все, в том числе и танкисты. Далее решили так: экипаж

танка и дед Василь остаются на месте и занимаются рекогносцировкой местности и тщательной маскировкой имеющихся транспортных средств, а мы с Михасем – отправляемся в расположение их партизанского отряда.

Наш путь лежал по еле заметным лесным тропинкам, известным здесь только настоящим аборигенам. Шли довольно долго – километров десять отмотали не меньше. Наконец Михась привёл к партизанской базе и меня немедленно препроводили к их командиру.

Юрий Петрович Лагутин не являлся ни кадровым военным, ни профессиональным диверсантом. До войны работал в райкоме партии. С началом немецкого вторжения занимался эвакуацией партийных и советских архивов. После прихода оккупантов, вместе с группой товарищей, перешёл на нелегальное положение и организовал партизанский отряд. Состоял он, в основном, из местных жителей и прибившихся к ним бойцов РККА, попавших в окружение. Численность отряда, в настоящий момент, составляет немногим более 50 человек. Однако здесь имеется связь с другими партизанскими соединениями, а также с «большой землёй». Да, территория Белоруссии, во время её оккупации немцами – являлась настоящим партизанским краем…

Беседовали наедине. Решил не усложнять процесс и в разговоре с Лагутиным применил проверенную схему: уполномоченный сотрудник НКВД выполняет здесь