Но это случилось. Она выжила в аду «Миража» и была уверена, что больше с ней этого не произойдет. Хуже, чем было, уже не станет. И вот теперь все повторяется…

Бесстрашный Дольский дважды выстрелил у нее над головой в ответ на выстрелы неизвестных. Треск стекол шкафа и вскрик одного из ворвавшихся оглушил девушку и заставил сползти из кресла на пол. Она чувствовала, как ей на шею посыпались острые осколки.

А потом стрельба резко прекратилась.

Послышался невнятный звук – с той стороны, где сидел Дольский. Это хрустели на паркете осколки стекла. И прозвучал совершенно спокойный голос:

– Ты зачем стрелял, идиот?

И свистящий, уже неживой голос Дольского:

– Сдохнешь, тварь…

И раздалось еще несколько хлопков. В лицо девушки брызнуло что-то горячее. Словно со сковородки.

Онемев от ужаса, Ирина заставила себя поднять голову.

Картина ее потрясла. Лукьянов с окровавленной головой лежал перед ней, и из-под него выползала, расширяясь и становясь все ярче, лужа крови. Алый ручей живой волной сползал с его затылка, правого виска и уходил куда-то за воротник куртки. Дольский, испустивший дух последним проклятием, сидел ровно, уперев подбородок в грудь. Он был прошит пулями, багровый цвет залил его куртку. Ирине казалось, что она уснула и сейчас видит кошмарный сон, если бы вокруг нее не стояли незнакомые ей молодые люди и не смотрели на нее равнодушными глазами, какие бывают у людей только наяву.

– Ирина Зубова? – спросил один из них, понимая, что эта фраза не нуждается в переводе.

– Следуйте за нами. Во избежание недоразумений просим вести себя спокойно, – просипел один из них одной фразой. Стирая с лица кровавые потеки, он добавил: – Полковник Ждан будет рад видеть вас у себя в гостях.

«Ждан?! – сверкнуло в голове Ирины. – Я опоздала…»

Ее взяли за локоть, вывели из подъезда и повели к черному джипу без номеров.

Оказавшись на заднем сиденье «Шевроле Тахо», она увидела мужчину лет сорока – сорока пяти на вид: в сумраке тонированного салона угадать было сложно. Тот смотрел на нее без видимого удивления долго и пристально. Потом, когда колонна машин резко набрала скорость, промолвил:

– Здравствуйте. Мы едем в НИИ. Не совершайте в пути глупых поступков. Придется надеть вам мешок на голову, не обижайтесь. И ничему не удивляйтесь.

Мир рушился. Мир, который она построила своими грезами.

Поступки мужчин нельзя понимать разумом. Их нужно чувствовать. Видимо, она так и не научилась этого делать.

Мешок на ее голове ранее служил, видимо, пакетом для перевозки китайских саше с благовониями. Сорок минут, что длилась поездка, Ирина вдыхала аромат букета орхидей, жасмина и мяты.

С этим же мешком на голове ее вывели из машины, провели вниз по какой-то лестнице, где она подвернула ногу, потом громыхнул какой-то засов, а потом мешок исчез, и перед глазами появилась темнота, и сырой запах помещения без окон и дверей тут же заставил Ирину поморщиться.

– Черт возьми, что здесь делает женщина? – услышала она, но никак не могла рассмотреть говорившего. В мешке был хотя и тусклый, но свет. Сейчас же перед ней зияла могильная темнота. Незнакомцу в помещении было легче – привыкший к мраку взгляд его разбирал не только очертания предметов, но и их суть.

Голос не показался ей знакомым.

– Кто вы? – спросила она.

Незнакомец в джипе был прав. Все, что происходило с ней до сих пор, не должно было вызывать и намека на удивление.

– Моя фамилия Лоскутов. А кто вы?

– Я дочь генерал-полковника Зубова, Ирина.

– Что?..

– Почему вы удивлены?

Послышался звук, похожий на тот, который издает стул, когда с него встает человек.