– Типичные отношения младшего и старшего. Братья… – попытался я пошутить, чтобы не выдавать себя.

– Да завидует Магнус. Льё-то вон в руководство метит, за него сто процентов проголосует большинство. А этот мелкий только и может, что встревать во всякие передряги. Силой его природа обделила.

– И умом, ага. Был бы поспокойнее и не такой гордый, грелся бы в лучах славы Льётольва, – вырвалось у меня, но я тут же продолжил развивать тему, уходя чуть в иную сторону. – Они бы вместе составили крутую команду, особенно если бы Магнус стал помощником.

– О! Ты же всё пропустил! Об этом даже тут, в буфере, все болтают. Он не собирается прибиться к брату, его к себе в команду звал Марсель! – по-простецки выложил сплетни Якша, продолжая отчаянно зевать, заражая и меня сонливостью.

– Серьезно? В смысле – сплетни кто-то подтвердил?

– А то! Зам начальника архива сказал. Типа видел списки, поданные для голосования Марселем, там и Магнус был. Он меня никогда как информатор не подводил, да и смысл ему врать? Через неделю всё равно огласят имена кандидатов. Льё тебе не говорил?

– Не-а. Может, он сам ещё не в курсе?

– Смеешься? Чтобы лучший истинный и не знал? Говорить просто не хочет. Это ж считай предательство семейное. Я бы своего несуществующего брата за такое просто прибил.

– Ну конечно…

– Спроси у Льётольва, пока он не уехал. А то вдруг действительно не в курсе? – вдруг забеспокоился Якша. – Ты представь, если Марс проиграет Льё? Это ж гражданская война начнётся!

– Ничего не начнётся, не нагнетай. Марсель точно проиграет, и Магнусу придётся смириться или принять мелкую должность. Брат брата не оставит.

– Ой, не знаю, – совсем по-девичьи вздохнул Ярослав, поднимаясь. – Ужас непредсказуем. Лан, я что-то устал как собака, пойду спать. А то вдруг завтрашний день принесёт нам что-нибудь интересное!

– Дожди принесёт.

– Да? – спросила от двери сущность.

– Ага, прогноз неутешительный.

– Вот чёрт… Угораздило же нас тут застрять.

– Иди уже, essentia.

Якша скрылся в своей спальне, плотно закрыв дверь, так что я не слышал его возни и обязательного сонного бормотания. Самые мрачные подозрения превращались в доказанные факты, что беспокоило довольно сильно. Хотелось срочно встретиться со Льё и обсудить дальнейшие действия, но он сегодня просил его не беспокоить. Стоило спросить Ужаса напрямую, чем таким тайным промышляют они с Денебом: аккурат перед болезнью со мной поделились очень интересной информацией, которую можно было бы отнести к разряду слухов, если бы я хорошо не знал своих товарищей. В среде отступников, обитающих в Будапеште, из числа которых, кстати, и наняты соглядатаи для Илки, поговаривают, будто Льётольв и Ден перешли границу слияния, в результате чего сущность восстановила тело своего экзистенциалиста. В такое сложно было поверить: переход границы считали невозможным, но чисто теоретически… Я хорошо помнил, что у Льё были огромные шрамы после серьёзной бойни в Боснии, случившейся пару лет назад. Но их скрывала одежда. Спросить в лоб – значит показать недоверие, а повода раздеть друга не находилось.

Случайно, словно лишний пепел с сигареты, с моих губ сорвался печальный вздох. Болезнь, встреча с Илкой, напряжение внутри сообщества – всё это превращало меня в размазню, чувствительную и нерешительную. Пожалев, что среди лекарств нет снотворного, я добрался до кровати, скинул с себя одежду и забрался под холодное одеяло. За окном шумел город, прорываясь сквозь приоткрытую створку. На набережной наверняка сияло здание парламента с остроконечными башенками, напоминающее какой-то сказочный дворец, и мой любимый мост Сечени свободен от машин, но заполнен туристами, желающими снять невероятные ночные виды города. Кроме этого моста и смотровой площадки Цитадели, я больше ничего не любил в Будапеште никогда. Сам не знаю, почему. Наверное, не было на Земле такого города, который запал бы мне в душу, ни одно место не вызывало желания возвращаться, даже родной дом и могила бабушки.