– Да, Ксения очень интересный собеседник, – выпалила секретарша, заискивающе глядя в глаза босса.

Я сдвинула брови, глазами показав мужчине, что девушка, мягко говоря, преувеличивает. Меня всегда поражала способность некоторых личностей лисить так неприкрыто и при этом не выводить из себя окружающих.

Улыбнувшись едва заметной улыбкой, Платон повернулся к юной ведьмочке:

– Любочка, свари мне кофе.

И жестом пригласил меня зайти.

Внутри мне сразу бросились в глаза массивный книжный шкаф из красного дерева и камин. Не электрический, а самый настоящий, как в старой доброй Англии, с изящной дровницей рядом и черной горбатой кочергой. Два кожаных кресла возле него и лакированный журнальный столик между ними отгораживали зону отдыха от рабочей части кабинета. Там обстановка была строже, стулья вдоль длинного стола, примыкавшего к столу хозяина, стояли черным строем, стены украшали фотографии, запечатлевшие самые памятные встречи владельца.

Выйдя из состояния перманентного восхищения окружавшим меня пространством, я заметила на себе изучающий взгляд Платона. Допускаю, что напоминала ребенка, впервые попавшего в Диснейленд.

– Присаживайся, – предложил он, указывая на одно из кресел у камина.

– Спасибо. – Я аккуратно пристроилась на самом краешке.

Платон сел напротив и вальяжно закинул ногу на ногу. Легонько постучав, Люба принесла ему кофе. Сделав глоток, он поморщился и вскипятил напиток в чашке легким движением пальцев. Тонкие струйки пара тут же поплыли к потолку и приятный насыщенный аромат растекся по кабинету.

– Почему ты выбрала Тьму?

Главный маг Детей Ночи задал вопрос, на который я сама себе не могла ответить.

Боялась.

– Наверное, потому, что кто-то очень этого хотел…

– А ты сама чего хотела? – Платон снова удивил меня своим вопросом.

– Спать, – честно призналась я.

Действительно ли я сама решила свою судьбу, мне все еще было непонятно.

– Не сомневайся. Это был твой выбор. В основном, твой. – Великий был убедителен. – В тебе есть Тьма. И ты это знаешь.

О, да. Я знала. И невольно кивнула.

– Но вот что поразительно, – продолжал Платон, – в тебе очень много Света для Дитя Ночи.

– Это плохо?

Мужчина рассмеялся:

– Нет. Просто это твоя особенность.

– И что это значит?

– Юра успел рассказать про Статут, Правила и Совет?

– Да, Статут – это древний договор между Детьми Дня и Ночи, Правила – это нормы поведения для всех Других, как Уголовный Кодекс у людей. А Совет Особых – что-то вроде Верховного суда. Правильно?

– Совершенно точно. А кто такие Особые?

– Мммм… Самые сильные Другие с обеих сторон…

– От трех сторон. Третья вершина треугольника – Каратели.

– Ах, да, точно, – согласилась я.

– Карателями становятся сильные Другие, не выбравшие однозначно ни День, ни Ночь.

– Разве такое возможно?

– Определенно да. Выбор в момент конфирмации достаточно условен. Умение творить магию с помощью Тьмы не делает человека негодяем, как и выбор Света не означает, что Другой – ангел в белых одеждах. Суть личности определяют поступки, а не религия, раса или магическая принадлежность. Ты – яркий пример таких необычных явлений. Если будешь хорошо учиться и слушать старших, сможешь довольно скоро стать Особой.

Большие глаза внимательно смотрели за моей реакцией.

– Какая разница для меня: быть Другой или Особой?

Платон досадливо покачал головой, выражая негодование из-за моей несообразительности:

– Quod licet Jovi, non licet bovi – что позволено Юпитеру, не позволено быку, – напомнил он мне курс школьной истории, подняв вверх указательный палец. – У Особых свои привилегии и полномочия. Буду откровенен, нам крайне нужен еще один, свой человек в Совете. Ты же теперь наш человек, то есть Другая?