– Этот фокус у вас не пройдет, извините, – отрезала Берил. – Но это только одна из тем, которую я хотела сегодня обсудить.

Шеп интуитивно предчувствовал, о чем она хотела поговорить. Они перебрались на кухню, где уже подгорала лазанья.

Уже много лет Берил жила в огромной квартире с высокими потолками и прочими атрибутами апартаментов на Западной Девятнадцатой улице и платила за нее сущие гроши. Проживание в громадной квартире с тремя спальнями сказалось на продолжительности ее романов. Она всегда могла отправить партнера в ссылку в другую спальню, что воспринималось благосклонно, поскольку даже кладовка в ее хоромах была больше всей квартиры, которую эти мужчины могли себе позволить. Шеп не считал нужным высказывать свое мнение, что кавалеров привлекает в сестре только жилплощадь, возможно, они и любили Берил, но прежде всего любили ее квартиру.

Она жила в одном из зданий, которое входило в программу «контроля аренды» для домов, построенных после Второй мировой войны. Владельцы домов были одержимы мыслью выселить жильцов любой ценой и после ремонта сдавать квартиры по «рыночным ценам», ради исполнения задуманного они даже готовы были поджечь здание.

– Если арендатор умер, – сообщила Берил, с царственным видом принимаясь за салат, – ну, хоть тело еще не успело остыть – уф, вызываются рабочие «для ремонта», они рушат все, включая карнизы и люстры! Громят все. Владелец полностью переделал фойе, хотя оно было недавно отремонтировано, а в подвале сделал маленькие квартирки-студии, поэтому теперь у нас нет прачечной. Недавно принялся за квартиру моего соседа. Таким образом, семьдесят пять процентов здания переделывается, а это уже расценивается как «капитальный ремонт». Значит, дом больше не попадает под программу стабилизационной аренды. Ума не приложу, как мне быть!

– Ты хочешь сказать, что тебе придется платить столько, сколько она стоит в реальности? – спросила Глинис.

– Да! – Берил трясло от злости. – Вместо сотен придется отдавать тысячи! Тысячи тысяч!

– Я поражен, – сказал Шеп. – Арендаторы в этой программе всегда были надежно защищены законом, почти как вымирающие виды животных.

– Мы и есть вымирающие виды. Все бы ничего, кроме одного: владелец наконец добрался до необходимых семидесяти пяти процентов, нанял каких-то болванов и устроил настоящую охоту на ведьм против незаконной аренды. А тот парень, который является официальным квартиросъемщиком еще с каменного века, уехал в Нью-Джерси.

– Ты хочешь сказать, что арендатором была не ты?

– Фактически, конечно, я! Я жила там семнадцать лет!

Интуиция подсказывала Шепу, что проблемы Берил вот-вот станут его проблемами – они всегда рано или поздно перекочевывали к кому-то, – но он злорадствовал, что наконец-то сестра лишится возможности жить в шикарной квартире почти даром.

– О да, – задумчиво произнес он, – по рыночной стоимости это будет тысяч пять-шесть в месяц.

На лице Глинис не было и следа злорадства; она выглядела радостной. С тех пор как врач поставил ей диагноз, она впервые увидела перед собой человека, которому повезло еще меньше; а еще приятнее было то, что это произошло именно с Берил.

– Так каков твой план? Только не говори, что ты решила занять комнату Амелии.

– Я буду судиться!

– С кем и за что?

– Он годами планировал, как все устроить, а меж тем в этой «реставрации» нет никакой необходимости.

– Постой, это его здание?

– Но это моя квартира!

– Только при условии, что ты готова платить аренду. Послушай, – Шеп подцепил вилкой подгоревший краешек лазаньи, – думаю, в этой ситуации лучше считать, что стакан наполовину полон, а не наполовину пуст. Подумай, как тебе повезло. Как у тебя все прекрасно складывалось все эти годы. Да, этому пришел конец. – Он кашлянул.