Удивляться произошедшему не было сил, была только переполняющая душу радость, что все позади. Я мучительно долго не мог открыть дверь, не попадая ключом в замочную скважину. Ноги ходили ходуном от напряжения, а руки тряслись так, что ключ пришлось вставлять двумя руками. В прихожей в верхней одежде стояла мама:

– Где ты был? Я два часа хожу по улицам, отец еще не вернулся, тоже тебя ищет.

Не могу произнести ни слова. Обнимаю, слезы сами катятся из глаз, и только получается шептать:

– Все позади, все теперь будет хорошо. – Краем глаза вижу мамины слезы. – Мама, не плачь, я дома, все в порядке.

– Ладно, – уже снисходительным и таким родным и ласковым голосом, вытирая слезы рукавом, произнесла мама. – Пошли ужинать, сынок. Как экзамен?

– Хорошо вроде, – ответил я на ходу, направляясь в ванную. – Завтра результаты вывесят на доске, утром посмотрю, но, не загадывая, должно быть все очень хорошо!

Пока мыл руки и смывал кровь с коленок, вернулся отец и начал кричать уже с порога. Шепот мамы, и сразу возмущения на тон ниже, затем тихое бурчание, и я понял – можно выходить.

– Привет, пап. Извини. Экзамен сдал хорошо, гуляли с ребятами, потом чуть заблудился, отстав от них, за временем не уследил и долго шел пешком до дома, – выпалил я на одном дыхании, и прозвучало все это вроде бы весьма убедительно.

– Больше так не поступай, – буркнул отец. – Мы за тебя сильно волновались.

– Хорошо. – Я опустил голову в знак примирения. – Не буду.

– Так к столу, все уже остывает, – из кухни раздался голос мамы, в нужный момент вмешавшейся в повисшую паузу.

Смолотив все, что было на тарелке, я пожелал всем спокойной ночи и отправился спать. Голова полна разных мыслей и переживаний. Это был, наверное, самый длинный день в моей жизни, и мне казалось, что от волнения я вообще не смогу заснуть. Но отрубился сразу, как только опустил голову на подушку.

Проснулся я оттого, что кто-то шевелится у меня в ногах. Продрав глаза, увидел черно-белый меховой комок, мостящийся с края кровати, и привычным движением столкнул блохастого пса на пол. Он громко брякнулся, недовольно поскулив, и побрел на кухню, не предпринимая попыток залезть обратно. Давно он так не делал, надо проверить металлическую сетку возле его конуры, может, прокопал яму и убежал ко мне, как это раньше частенько бывало. Хотя старый вроде для таких подвигов. Наверное, просто соскучился, я давно к нему не заходил из-за выпускных и вступительных экзаменов. А раньше, помню, ни на шаг от меня не отставал, как с утра выходили с ним из дома, так целый день по буграм и садам лазали. Закадычный мой дружбан, дворняга по кличке Фунтик, при рождении весил около 400 граммов с небольшим, и отец при оглашении веса «новорожденного» объявил: ровно фунт, так и кличка прилепилась. Еще немного повалявшись, я все же принял волевое решение вставать и идти умываться. Сколько себя помню, утренний подъем с кровати был сравним для меня с подвигом шахтеров или каторжан, работающих на плантациях. Я мог обменять в своих мыслях ранние подъемы на что угодно, только бы еще немного поспать, ну или хотя бы поваляться в теплой постели. Но сегодня – вперед, на подвиг! И я, резко откинув одеяло и вогнав ноги в тапки, пошел в ванную комнату. Утренний моцион всегда начинался одинаково: подойдя к зеркалу, я выяснял, кто же там сегодня на меня посмотрит? И после этого с задумчивым лицом включал кран. Дальше обычный «тормозной путь товарного поезда», длящийся не менее десяти минут, а именно: посмотреть на льющуюся воду (так ли она льется или не так), потом попробовать вспомнить, зачем все же я здесь, и начать чистить зубы.