– Купил у одного мальчишки.
– Что дал?
– Синий билетик да бычий пузырь… Пузырь я достал на бойне.
– А где ты взял синий билетик?
– Купил у Бена Роджерса две недели назад… дал ему палку для обруча».
Любовь к обмену – яркий двойнический признак. Двойник-антипод меняется с героем чаще всего шкурой (таким образом как бы заменяя героя на самого себя), но и другими предметами. Вот и Том оказывается втянутым в обмен:
«Слушай, Гек, что это у тебя?
– Так, пустяки – просто клещ.
– Где ты его нашел?
– В лесу.
– Что возьмешь за него?
– Не знаю. Неохота его продавать.
– Ну и не надо! Да и клещ-то крохотный.
– Ну, еще бы! Чужого клеща всегда норовят обругать. А для меня и этот хорош.
– Клещей в лесу пропасть. Я сам мог бы набрать их тысячу, если бы захотел.
– За чем же дело стало? Что же не идешь набирать?.. Ага! Сам знаешь, что не найдешь ничего. Этот клещ очень ранний. Первый клещ, какой попался мне нынче весной.
– Слушай, Гек, я дам тебе за него свой зуб.
– Покажи.
Том достал бумажку и осторожно развернул ее. Гекльберри сумрачно глянул на зуб. Искушение было сильнее. Наконец он спросил:
– Настоящий?
Том вздернул верхнюю губу и показал пустоту меж зубами.
– Ну ладно, – сказал Гекльберри. – Значит, по рукам!
Том положил клеща в коробочку из-под пистонов, еще недавно служившую тюрьмой для жука, и мальчики расстались, причем каждый чувствовал, что стал богаче».
Примечательно, что Том меняет частицу себя (зуб) на нечто животное (клещ).
Вскоре после этого Том отправляется с Геком ночью на кладбище (к свежей могиле, чтобы использовать дохлую кошку в магических целях), где мальчики становятся невольными свидетелями убийства (что символизирует прохождение посвящаемого через смерть). Еще через некоторое время Том и Гек, к которым присоединяется еще один мальчик (Джо), похищают плот и тайно от взрослых отправляются на остров, играют там в пиратов. Взрослые, найдя плот, считают мальчиков утонувшими.
Прохождение через смерть провторяется и в книге «Приключения Гекльберри Финна». Гек убегает из дома, симулируя свое убиение, причем отрубает при этом голову животному (поросенку):
«Я взял топор и взломал дверь, причем постарался изрубить ее посильнее; принес поросенка, подтащил его поближе к столу, перерубил ему шею топором и положил его на землю, чтобы вытекла кровь (я говорю: “на землю”, потому что в хибарке не было дощатого пола, а просто земля – твердая, сильно утоптанная). Ну, потом я взял старый мешок, наложил в него больших камней, сколько мог снести, и поволок его от убитого поросенка к дверям, а потом по лесу к реке и бросил в воду; он пошел ко дну и скрылся из виду. Сразу бросалось в глаза, что здесь что-то тащили по земле. Мне очень хотелось, чтобы тут был Том Сойер: я знал, что таким делом он заинтересуется и сумеет придумать что-нибудь почуднее. В такого рода делах никто не сумел бы развернуться лучше Тома Сойера[2].
Напоследок я вырвал у себя клок волос, хорошенько намочил топор в крови, прилепил волосы к лезвию и зашвырнул топор в угол. Потом взял поросенка и понес его, завернув в куртку (чтобы не капала кровь), а когда отошел подальше от дома, вниз по течению реки, то бросил поросенка в реку».
Опять мы видим реку – как символ стихии, в которой посвящаемый должен умереть.
В фильме Бернардо Бертолуччи «Двадцатый век» в один и тот же день рождаются два мальчика – в господском доме рождается Альфредо, а у крестьянки рождается (от неизвестного отца) Ольмо (как бы «непорочное зачатие»). Имя «Ольмо» означает по-итальянски «вяз» (и это двойнический признак: двойник-антипод выступает как дерево). Ольмо рождается чуть раньше. Вообще же их рождение показано как состязание. Затем деды (так сказать, предки) мальчиков распивают бутылку вина в честь этого события («Родились вместе. Должно что-то означать»).