В-целом вечер прошел неплохо.

Яночка снова наелась до отвала. (В этот раз он за нею наблюдал).

Сегодня она налегала на пирог, "благородно" оставив курочку Андрею. Наелась, напилась вина, позволила себя приобнять, поцеловать и почти сразу забубнила о том, что ей срочно нужно домой: папа звонил, ругается.

Снова провожать ее Андрей не согласился.

Хватит, намёрзся.

Сунул ей оставшиеся свои (Надины) деньги на такси. Рукой на прощание помахал.

А когда она уехала, оставив его без копейки денег, понял чётко:

– Что-то не то!

Не нравится ему ситуация. Она только ест и пьёт, прожорливая какая-то. При этом благодарить за гостеприимность его не спешит, будто так и надо. А ведь взрослые ж люди! Всё должна понимать!

Так теперь до кучи еще и "папа ругается"!

Обратно в квартиру он вернулся в хламину пьяный. Удачно к друзьям пьющим прибился.

В ступеньках запутался, в лифте завис, а дверь в собственную квартиру открыть не смог.

Долго стоял-ругался, с вытянутым перед собой ключом.

– Андрюша, ты чего тут? – жалостливо протянула Надюха-друг, взявшаяся из ниоткуда. – Давай помогу?

Что было дальше, Андрей смутно помнил. "Друг по имени Надя" ему помогла открыть дверь и чай горячий ему вскипятила (по его просьбе). Потом он видимо уснул, а когда проснулся, то обрадовался: его обжора-Яна пришла обратно, в его холостяцкую квартиру.

Наверное узнала, что у него осталось еще полкурицы в холодильнике и пришла.

А он был зол. Высказал ей кажется, все свои претензии. За руку схватил, когда она попыталась опять от него улизнуть.

– Попалась! – схватил он ее в-охапку.

– Что ты делаешь, отпусти! Ты же безобразно пьян! – пыталась отругать его Яна.

Но он же не дурак. Не отпустил.

А наутро понял, что это не Яна была вообще, а его Надюха-друг…

Наденька искренне пыталась своему другу-соседу Андрею помочь. Поэтому находилась с ним пьяным, рядом. Мало ли что с ним пьяным случится, а ее потом совесть загрызёт.

Жалостливая Надя была.

Но не предполагала она, что пьяный в дупель Андрюша, ее мечта хрустальная, вдруг схватит ее за руку как клещ и заявит, глядя мутными от пьянки глазами:

– Попалась? Не отпущу! Я же Янка, из-за тебя так пьян! Я от любви к тебе опьянел!

– Но я не Яна! – возразила Наденька.

Пьяный Андрюша усмехнулся:

– Хватит врать.

Он достал из шкафчика наручники, отороченные пушистым мехом и приковал ее к трубе батареи.

Долго ей пришлось потом на кухне с ним пьяным, сидеть. Он пьяный уснул, а она все это время его лицо во сне разглядывала.

– Ах, что за идеальный разрез глаз? А носик какой прямой! – раздумывала она.

Так всю ночь и просидели в кухне, он и она. Наутро мужчину обуяла жажда и он разлепил свои глаза, чтобы воды попить.

– Надюха? – удивился он.

– Угу, – кивнула головой Наденька.

– А я… к тебе не приставал? – испугался он.

Надежда покрутила отрицательно головой.

– Слава Богу, – вздохнул с облегчением Андрей. И выпустил плена наручников запястье Наденьки. На нежной коже руки девушки остались темные следы его пальцев. Синяки. Это вчера он ее так схватил.

– Это я сделал? – не поверил своим глазам мужчина.

– Пустяки, – прошептала Наденька.

Она пошла к двери и оглянулась, в надежде что Андрюша попросит ее остаться. Но нет, он не попросил. А будто даже обрадовался ее уходу.

Едва она подошла к двери своей квартиры, та сама перед ней открылась. В дверях ее с горящими глазами уже поджидала мама. Инесса Михайловна улыбалась улыбкой до ушей (хоть завязочки пришей).

– Чаю, доченька? – забегала вокруг Наденьки она. – Или может быть, рассолу?

– Нет, мама, нет, – прятала от мамы глаза Надя. – Я пойду приму душ, – промямлила она.