Мы разделились на две команды, но деление по жребию произошло неравнозначно. В команде Макса и Кости оказалось на два человека больше. В команде Гоги оказались только я, которого сразу же определили на ворота, и ещё два пацана примерно моего же возраста. Первый тайм мы продули всухую. Макс или Костя блокировали Гогу, а остальные распихивая «мальков», выходили толпой на меня и, несмотря на сопротивление, силой запихивали прямо в ворота вместе с шайбой. Второй тайм тоже оказался не наш. Играли до трёх «просёров», поэтому перед всеми членами команды, особенно перед её капитаном Гогой, отчётливо замаячила перспектива ходить «чмом», пока не отыграешься.

На наше, да и на его счастье, в поле зрения неожиданно появился спешащий в булочную Славка. Гога выкрикнул заветное «Стоп игра!» и обратился к капитанам команды противника:

– Вы же в курсе, что нас меньше?

– В курсе, но так вышло по жребию!

– Но правила же не запрещают менять состав команды в ходе игры?

– Не запрещают, но как ты теперь его поменяешь?

– Я могу добавить двоих, чтобы уровнять с вами или вы убирайте двоих, чтобы выровняться с нами»

– Убирать мы никого не будем – команды определились по жребию. Если найдёшь кого, ха-ха, то пожалуйста, бери!

Гога повернулся в сторону Славки и крикнул ему:

– Эй, ты, как там тебя, иди сюда!

Славка пулей подбежал к нам. На его голове красовался кожаный лётчицкий шлем с защитой от возможных ударов на лбу и встроенными наушниками. Гога отвёл Славку в сторону, внимательно осмотрел, постучал ладонью по шлему и удовлетворённо сказал:

– То, что надо! В хоккей играть будешь?

– Буду!

– Тогда вот что. Видишь вон тех двух пацанов, которые побольше? Будешь путаться у них под ногами. Прямо падай перед ними, а они пусть падают об тебя, понял?

– Понял!

И игра началась, вернее продолжилась. Славка с разбегу раскатывался прямо на коленях и кидался под ноги Косте или Максу. Те чертыхались, падали, стучали Славку клюшками по заднице, но тому всё было нипочём. Он героически врывался прямо в середину команды противника и устраивал там свалку, падал на шайбу или закрывал обзор вратарю. В третьем тайме мы отыгрались. Отыгрались и в четвёртом, причём с хорошим счётом в нашу пользу. Гога проявил все свои таланты нападающего. Угроза быть «чмом» теперь остро нависла уже над Максом и Костей, которые тут же «слили» игру – сославшись на большой объём заданных уроков предложили нам товарищескую ничью и ушли домой. Славка уже собирался продолжить свой поход в булочную, как Гога окликнул его:

– Стой! Ты из какого дома будешь?

– Да вон из того, белого, за этим тёмным. Его не видно отсюда.

– Ты, это, приходи в наш двор. У нас тут интересно бывает. Ты же с Веней дружишь? Он тебя, если что позовёт!

Так неожиданно и славно Славка стал членом нашего дворового общества. Чему, конечно же, мы оба были очень рады.

Помимо понятия «наш двор» существовали и другие, более жёсткие понятия. Наверное, многие смотрели или хотя бы слышали сериал «Слово пацана. Кровь на асфальте». Нечто подобное было и у нас. К счастью, в более мягкой форме. Старшие не раз рассказывали нам ужастики про «глазковских», «третьепоселковских» и «Ново-Ленинских». Так называли пацанов, проживающих в соответствующих районах:

– «глазковские» – в Глазково, оконечности Свердловского района. Расположенной ближе к старому мосту через Ангару;

– «третьепоселковские» – в районе так называемого Третьего посёлка ГЭС, со времён строительства которой, носящего дурную славу колонии-поселения;

– «Ново-Ленинские» – в относительно новом районе Ново-Ленино, в те годы бывшим чем-то вроде гетто, куда массово заселяли рабочих и всяких переселенцев.