– Но я еще не слышала твоего имени, – заметила она.

– Ник Эпплтон.

Чарли залилась своим булькающим смехом, прикрывая ладонью рот.

– Такое имя очень сгодилось бы какому-нибудь литературному персонажу. «Ник Эпплтон». Или, скажем, частному детективу. А еще – телеведущему.

– Солидное имя, – сказал Ник. – Подразумевает некоторое умение.

– Ну, кое-что ты и правда умеешь, – согласилась девушка. – В смысле, ты все-таки вытащил меня оттуда. Спасибо.

– Так где ты собираешься провести следующие сорок восемь часов? – спросил Ник. – Пока он не остынет.

– У меня есть еще квартира; ею мы тоже пользуемся… Мы все время переправляем товар с одной квартиры на другую – на тот случай, если на нас выпишут ОА-ордер. «Обыск и арест», если ты не в курсе. Но мы не на подозрении. У родителей Дэнни куча денег и навалом всяких связей. Как-то раз, когда нас стал пасти легавый, один друг Дэнниного папы, высокий чин из ПДР, позвонил куда надо, чтобы от нас отстали. А больше таких проблем у нас никогда не возникало.

– Вряд ли тебе стоит отправляться на ту квартиру, – заметил Ник.

– Это еще почему? Там все мои вещи. Как раз туда мне и нужно.

– Тебе нужно туда, где он тебя не найдет. Ведь он может тебя убить.

Ник читал разные статьи про изменения личности, которым подвергаются алкоголики. Про то, сколько звериной ярости зачастую выплескивается наружу, про фактически патологическую структуру личности, быстро прогрессирующую манию и неистовую параноидную подозрительность. Теперь он и сам с этим столкнулся, воочию увидел алкоголика. И зрелище это ему совсем не понравилось. Ничего удивительного, что власти сделали распитие спиртного противозаконным, что они сурово карали алкоголизм. Если им удавалось изловить алкоголика, он обычно на всю оставшуюся жизнь оказывался в исправительно-трудовом лагере. Или по крайней мере до тех пор, пока ему не удавалось нанять крупного юриста, который организовал бы дорогостоящее индивидуальное тестирование, ставящее целью доказать, что период пристрастия к алкоголю закончился. Хотя на самом деле он, конечно, никогда не заканчивался. Одержимый алкоголем оставался таковым навсегда. Даже после проведения операции Платта на промежуточном мозге – области, контролирующей оральные потребности.

– Если он вздумает меня убить, – заверила Чарли, – я сама его прикончу. А вообще-то он сейчас куда больше меня напуган. У Дэнни куча всяких страхов. Почти все, что он делает, делается от страха – даже, пожалуй, в панике. Он все время пребывает в какой-то панической истерике.

– А что, если б он не пил?

– Все равно он был бы напуган; потому и пьет. Но пока Дэнни не напьется, в бешенство он не впадает; ему просто хочется куда-нибудь убежать и спрятаться. Но этого у него не получается, потому что Дэнни мерещится, что все за ним следят и узнают в нем торговца. Тогда он напивается. Ну а потом вот так все и выходит.

– Но ведь когда он напивается, – заметил Ник, – то привлекает к себе внимание. А как раз этого-то ему и хочется избежать. Как же так?

– А вот так. Хотя, быть может, Дэнни сам хочет, чтобы его поймали. Он ведь до того, как начал торговать книжками, брошюрами и микрокассетами, только баклуши и бил. Его всегда семья обеспечивала. А теперь он вступает с людьми в конфиден… Как там это говорится?

– В конфиденциальные отношения? – подсказал Ник.

– Это когда друг другу доверяют?

– Да. – Смысл был примерно тот.

– Ну так вот. Он вступает в конфиденциальные отношения и пользуется доверчивостью людей, раз они – очень многие из них – слепо верят в Провони. Понимаешь? В то, что Провони вернется. Во всю эту муру, которую ты в избытке найдешь у Кордона.