Кертис не удостаивает его ответом. На самом деле он всегда вел себя как начальник, хотя я обычно его не слушаю.

Дейл тянет Хизер за руку, и они направляются по коридору налево.

– Проверьте шкафчики для лыж, – кричит Кертис им вслед. – И заодно, нет ли тут стационарного телефона.

Мы втроем отправляемся в другую сторону. Естественно, Кертис идет первым. Тут и по приезде было жутко, а теперь уж точно мурашки бегут по коже. Это здание выглядит совсем по-другому в лыжный сезон, когда со всех сторон слышны удары лыжных палок и болтовня посетителей. Сегодня вечером здесь слишком пусто. Слишком тихо.

Но зачем кому-то понадобились наши телефоны? Не знаю, что меня пугает больше – мысль о том, что их забрал совершенно незнакомый человек, или один из тех, кого, как я думала, хорошо знаю. По крайней мере, знала раньше.

Первые двери справа – это туалеты.

– Мне проверить женский? – спрашиваю я.

– Мы сделаем это все вместе, – отвечает Кертис и толкает дверь.

Там четыре кабинки в ряд, все двери закрыты. Я заглядываю под каждую дверь. Если я увижу там ноги…

Ба-бах! У меня на мгновение сердце замирает в груди. Но это Кертис бьет ногой по двери. Он решил действовать проще. Он идет вдоль ряда кабинок и открывает каждую ногой. Здесь никого нет. Конечно, нет. Брент роется в корзине для использованных бумажных полотенец.

Мы проверяем мужской туалет точно таким же образом. Внезапно я чувствую, как потянуло сквозняком – ледяной поток воздуха бьет мне в шею. Я вижу, что маленькое окошко приоткрыто на какие-то два сантиметра. Я поднимаюсь на цыпочки, чтобы выглянуть из него. У себя в воображении я рисую картину: чья-то рука выбрасывает наши телефоны в ночь, по одному просовывая в эту щель. Если все было так, то наши телефоны потеряны навсегда, потому что эта сторона здания выходит на скалы. Но зачем кому-то это делать?

– Это окошко и раньше было приоткрыто? – спрашиваю я.

Кертис нецензурно выражается и захлопывает его.

– Я не обратил внимания.

– И я тоже, – признается Брент.

Следующая дверь – кладовка уборщицы, оттуда воняет отбеливателем. Мы ищем телефоны среди рулонов бумажных полотенец и жидкого мыла в пакетах для диспенсера. Там целая гора туалетной бумаги. Я заглядываю в каждый рулон.

Я скорее умру, чем признаюсь, что рада заниматься поисками в сопровождении этих двух мужчин. В особенности Брента, потому что я испытываю дрожь и волнение совсем другого рода, когда нахожусь рядом с Кертисом.

Коридор поворачивает. Двери по обеим сторонам, все заперты. Я напрягаюсь, когда мы проходим мимо каждой, готовлюсь, что из них может кто-то выпрыгнуть.

– Как вы думаете, что здесь? – спрашивает Брент, проверяя последнюю дверь.

– Наверное, кабинеты. Или кладовки, – высказывает свое мнение Кертис.

Коридор заканчивается тупиком.

– Здесь почти ничего нет, – говорю я, когда мы возвращаемся тем же путем. – А если выйти на улицу?

– Сейчас слишком темно, чтобы искать, – отвечает Кертис.

– А ты помнишь, что там? – спрашиваю я. – Я помню два гаража для ратраков.

Огромные гаражи для гигантских машин на гусеничном ходу, которые приводят в порядок горнолыжные склоны и другие трассы.

– Мне кажется, что их три, – говорит Кертис.

– Там еще есть небольшой домик в самом низу подъемника, – добавляет Брент. – И будка.

– И еще площадка с шезлонгами на открытом воздухе, – вспоминает Кертис. – Должен быть сарай или какое-то складское помещение, куда они убирают шезлонги.

Мы возвращаемся в банкетный зал. Хизер с Дейлом еще не вернулись. На нижнем этаже гораздо больше помещений.

Кертис захлопывает за нами дверь и говорит тихим голосом: