И хотя Алекс с некоторых пор, а именно со времени своего знакомства с Секундом понял, что более убедительными кажутся наиболее невероятные и фантастические факты и аргументы (для него по крайней мере), нежели обоснованные математическими расчётами и подтверждённые научными исследованиями утверждения, он не стал сразу поддаваться убеждениям этого сказочника Секунда. А он, очнувшись от своего полёта мысли, куда его загнал красочный рассказ Секунда – Алекс слишком восприимчив, и нередко слишком увлекается, примеривая на себе рассказанную историю – спрашивает Секунда:

– А конкретнее?

– Мы взмыли ввысь. – Как само собой разумеющееся сказал Секунд. Но Алекс ещё верит своим глазам и памяти, и он выразительно посмотрев на Секунда, выражает сомнение. – Я что-то ничего такого не видел.– На что Секунд ожидаемо не согласился.

– Ладно, я не буду упирать на то, что нам, главным действующим лицам, совсем неважно было то, что вы видели и в тоже время не видели. И даже не стану напирать на фигуральность нашего полёта, а просто спрошу тебя. Что для тебя значит полёт? – спросил Алекса Секунд. Чем вызвал у Алекса лёгкое замешательство – ведь сами по себе объяснимые вещи почему-то всегда вызывают затруднения в своём объяснении. И Секунд видимо на что-то подобное надеялся и он, не дожидаясь того, когда Алекс выплывет из своих раздумий, начинает через наводящие вопросы, направлять его к нужному ответу.

– Любой нехарактерный ускорению отрыв от земли (это не прыжок и что-то подобное), где земное притяжение преодолевается по своему «рукотворно», мне кажется можно назвать полётом. Ты с этим согласен? – спросил Секунд Алекса. И хотя Алекс подспудно чувствует, что здесь что-то не так, да и такое его определение полёта не слишком информативно, всё же он соглашается с Секундом. Ну а Секунду только этого и было нужно. И он спрашивает Алекса:

– Что ж, если в определении того, что есть полёт, у нас нет разногласий, то я тебя спрошу. Как ты смотришь на то, если высота полёта происходила бы на высоте примерно трёх сантиметров?

И только теперь Алекс понял всю хитрость Секунда, который и не скрывал этого, широко улыбаясь, глядя на него. Впрочем, его это даже как-то по-особенному развеселило, и он с ответной улыбкой на лице отвечает. – Как смотрю, спрашиваете. – Говорит Алекс. – Да нормально смотрю. И даже допускаю, что всё было так, как вы сказали, хоть этого никто и не заметил. Но меня сейчас интересует совсем другое. – Алекс сделал фиксирующую внимание к вопросу паузу и спросил Секунда:

– Что вы всё-таки сказали Анфисе, когда к ней подошли?

Ну а Секунд как будто бы уже давно ждал этого вопроса, а его всё нет, да нет. И его глаза вдохновенно проясняются и, он с готовностью даёт свой ответ. – Первое, что нужно делать в таких случаях, то через знаковое слово зафиксировать внимание девушки на себе. «Прошу внимания!» – так этим обращением к ней, я обращаю её внимание на себя и задерживаю её ход движения и мыслей.– «Будьте готовы и ничему не удивляйтесь». – Дальше я её совсем немного интригую всей этой туманностью заявления. И не давая ей времени на испуг, говорю самое главное – всё объясняющую причину происходящего. – «Сейчас здесь, на одном кадре будет сниматься кино». – Ну а этого вполне достаточно, чтобы она не просто вовлеклась в происходящее, которое теперь ей виделось в фокусе мною сказанного, но и полностью доверилась мне. – Но тут Алекс не сдержался и перебил Секунда, заявив:

– А вы взяли и воспользовались. – Но Секунд совсем не обижается на него, а он, усмехнувшись, простодушно отвечает ему. – Но финальная сцена разве того не стоила? – И Алексу против этого возразить было нечего – финальная сцена и вправду удалась, раз она всех так зацепила. И Алекс вновь памятливо пересматривает эту финальную сцену и обращается к Секунду. – И это всё?