«Между этим экземпляром и Вестой сходства не больше, чем у помидора и трактора», – с изумлением подумал Павел. Пожалуй, единственное, что объединяло, – волосы. У брата Весты они были такого же грязновато-соломенного цвета, сквозь редкие клочья которых просвечивала внушительная проплешина.

Он еще раз посмотрел на фотографию. И этот тип был известным и успешным композитором? Который, ко всему прочему, виртуозно играл на виолончели?!

«Его рожа отлично подошла бы к рекламе какого-нибудь слэшера про маньяка», – решил про себя Павел.

– Вот смотрю я на твоего Сергея и не могу поверить, что вы брат и сестра, – осторожно заметил он.

Веста поставила фужер на столик и шагнула к стене. Медленно провела по фотографии кончиками своих сарделькообразных пальцев.

– А это именно так, – подтвердила она. – Это мой родной брат. И у него была сокровенная мечта.

– Мечта? – задал вопрос Павел, изображая искреннее удивление. – Мне казалось, твой брат добился всего, чего только желал! Интересно, о чем же он мечтал?

– Смотри, – проговорила Веста, показывая на узкую полочку из полированного дерева, прикрепленную над фотографией. На ней в самом центре высилась сувенирная конструкция, представлявшая собой миниатюрную планку на подставке, которая держалась на двух тоненьких стойках. К планке были подвешаны крошечные скрипичные ключи, и каждый был расположен чуть выше предыдущего, создавая иллюзию ступенек.

«Как в нотной тетраде» – шевельнулось в мозгу Павла.

И ключи, и стойки с планкой поблескивали холодновато-тусклым светом. Рядом, на специальной подставке уютно примостился изящный молоточек с резной рукояткой, размером не превышающий чайную ложку.

– Это Сереже подарили, – пояснила Веста. – Сделано под заказ, из чистого серебра.

Она подцепила молоточек своими пухлыми пальцами и осторожно тюкнула им по самому нижнему ключику. Раздалось чуть слышное, всколыхнувшее воздух «дзиннннь!»

– Супер, – похвалил Павел, заставив себя улыбнуться. Когда он украдкой наблюдал за супругой, ему пришло в голову, что в клетчатой рубашке и спортивных штанах, с застывшим взглядом, раскрасневшимся, потным лицом, растрепанными волосами и молоточком в своей толстой, как бревно, руке Веста выглядела полной идиоткой, которой случайно удалось вырваться из палаты психушки.

– Ты ничего не заметил? – вскинула она брови.

– То есть?

– Ну… я думала, ты обратишь внимание.

Женщина с выжиданием смотрела на супруга.

– Гм… – промычал Павел, про себя гадая, что же имела в виду Веста. – Наверное, сегодня я слишком устал, чтобы обращать внимание на подобные нюансы. Не томи меня, о нектар моего сердца. Что же здесь такое… гм… ненормальное? Что ускользнуло от моего взора?

– Здесь восемь ключей, – объяснила Веста, слегка сердясь, что ее муж оказался таким невнимательным. – А нот сколько?

– Семь, если не ошибаюсь.

Павел ровным счетом ничего не понимал. К чему клонит Веста?! При чем тут ноты?!

Между тем его жена аккуратно стукнула молоточком по самому верхнему ключику.

«Дзиннннь!»

– Сережа мечтал о восьмой ноте. Он хотел совершить революцию в мире музыки, – тихо произнесла Веста. – И когда я слушала, как он играет, иногда ко мне закрадывалось понимание, что ему это почти удавалось…

«Ну да, – мысленно фыркнул Павел. – Закрадывалось к тебе понимание… Воображаю, что ты там себе представляла, с твоим-то слухом. Тебе не то что медведь на ухо наступил, он с тобой переспал, причем по всей Камасутре и несколько раз…»

– К сожалению, он не успел, – вздохнула она. Она положила серебрянный инструмент на место и повернулась к Павлу.

– Давай еще выпьем, Пася.