Правда, у него были припрятаны два из пяти «Братьев – бриллиантов», знаменитых на всю планету Эре, но продать их, по причине большой известности, весьма сложно, поэтому Костуш планировал при посещении другого мира, разменять камни на более мелкие и пригодные для амулетов-накопителей.

Получив деньги, посмотрел на башенные часы – время поесть блинчики у него ещё оставалось, и, полный радужных надежд, почти вприпрыжку побежал к своему дому.

Дверь в его жилище оказалась приоткрытой, что породило у Костуша дурные предчувствия, а войдя вовнутрь, понял, – тревожился не зря.

За столом в гостиной, помимо Дюжаны, расположились Волит и мастер Ярич.

Увидев входящего Костуша, Волит схватил последний блин с тарелки, налил сверху на него варенье и быстро целиком запихал в рот.

– Ну, я, наверное, пошёл. Не буду вам мешать, – заявил Волит, поднимаясь со стула.

– А приходил-то зачем? – поинтересовался Костуш.

– Так, на запах, – честно ответил тот.

– Мадемуазель Дюжана, сами-то, поели? – спросил Костуш

– Первый блин сама съела, который комом, потом мастер Ярич появился, – пригласила за стол, а когда прибежал господин Волит, и я увидела, как он ест, поняла, – на тебя не хватит, но не бить же его по рукам– всё же знаменитость, талант.

– Бить не надо, а вот пускать в дом не стоило, – заметил Ярич. – Волит талантливый писатель, а талантливый человек, – талантлив во всём, и в пожирании блинов тоже.

– Извините, конечно, уважаемый мастер, но вы сами-то сколько блинов съели? А ещё и всю сметану вычерпали! – заметила Дюжана.

– Мастер Ярич! Постоянно упрекали и третировали: мало ем, плохо вес набираю. Да как же с таким наставником вес набрать, если своего ученика объедаете! – с напускной обидой, произнёс Костуш

– У нас творог остался, на стол не выставляла, а ещё сухарики. Только размачивать чая нет, тоже весь выпили. Принести творог, или подождать, пока мастер Ярич уйдёт?

– Да что же вы, мадемуазель Дюжана, какой-то ненасытной утробой меня считаете! – возмутился Ярич

– Утроба там, или не утроба, а молодого ученика, можно сказать ребёнка, объедаете! – заметил Костуш.

– Ладно, ребёнок, у меня к тебе серьёзный разговор, и, извините, мадемуазель Дюжана, – приватный. Давай-ка, Костуш, выйдем на улицу.

– Минутку! – попросил его задержаться Костуш. – Мастер Ярич, вы знаете, что случилось с мадемуазель Дюжаной?

– Да, рассказала, что осталась без денег, без большей части своих вещей и без жилья.

– Всё так, – подтвердил Костуш. – А вы сможете сегодня выбрать время, доехать с мадемуазель и вернуть её вещи?

Проблем в этом мастер Ярич не видел и обещал сегодня же помочь.

Дальше Костуш подождал, пока мастер Ярич выйдет, а сам, передал Дюжане деньги и отмахнувшись от благодарностей, также вышел на улицу.

– Чего вдруг за мной приехали? Я всё равно к полудню должен быть в школе – у меня прыжок с ребёнком, – обратился он к Яричу.

– Я не знал, что в школу заедешь: подумал встретишься с клиентами прямо на место переноса – вот и решил перехватить пораньше. А вот случилось, думаю, серьёзная для тебя неприятность. Помнишь адвоката, – я нанимал его по делу о твоём людоедстве?

– Помню, конечно, помню! Но вот как зовут – совсем из головы вылетело.

– Улимс его зовут. Записку от него получил.

Ярич достал из кармана листок бумаги.

В записке адвокат сообщал, что против Костуша некий судья Вилихаузер, возбудил дело о мошенничестве, а ещё, помимо, и о необоснованном применение дара, приведшее к нанесению тяжёлого вреда здоровью гражданина княжества Либоргского.

– Надо срочно встречаться с адвокатом, с этим Улимсом, – заметил Ярич. – Я надеялся с утра сейчас забежим к нему в контору, но по времени не получается – придётся после твоего прыжка к нему домой идти. И, насколько я понимаю, это по поводу Тюрука, охранника барона Береса.