И вот оставшиеся вчетвером участники экспедиции вернулись тогда к вождю самого большого человеческого племени и обменяли этот артефакт у него на золото, камни, должности, женщин и другие «вечные» блага. История умалчивает, но времена тогда были настолько суровые, что я не думаю, что они прожили долго после этого. Но дело не в них, а в том, что произошло дальше.

Тот славный вождь, исторические хроники утеряли его имя, значительно поднял численность племени и своё влияние, и в прошествии всего каких-то пяти – десяти лет, это конечно не осталось незамеченным его соседями по всем концам земель Карна. Нежить, Кочевники, Дверги, Оркусы и прочие расы и малые народы так же стали укрупняться, плетя интриги и заключая династические браки.

Четыреста двенадцатый год стал именно тем годом, когда нарыв вскрылся Великой Зимней войной. Артефакт, как мы уже точно знаем, был разделен на пять частей и мир изменился. Вскоре иссякла последняя магия, а все кто владел ей, быстро и незаметно ушли за край.

Люди объединились под рукой Вернона Первого или Вернона Великого, как его ещё называли в старых книгах, нежить была истреблена почти полностью и не показывалась более из-за Мёртвых гатей расположенных на самом юге Карна. Дверги ещё глубже зарылись в свои Северные горы. Самыми постоянными в своём видении мира оказались Альтеры и как не странно Кочевники. Первые не ввязывались ни во что и раньше, и не получили такой привычки после. А Кочевники, как делали набеги на всех до кого дотягивались, так и делают уже более трёх веков. Чем не стабильность?

Вынырнув из воспоминаний, я спрыгнул с Вороного, стреножил его и отпустил пастись по правой стороне дороги. Левая, мёртвая сторона была частью Поля и даже Восемь не стали бы разбивать на ней свой ночлег. Завтра к вечеру, я должен был быть в Важине. Ковальд, которому я написал ещё третьего дня, должен будет ждать меня там. Быстро перекусив запасами, взятыми ещё в доме Стефана, я завернулся в плащ и, не разжигая костер, устроился на ночлег.

Ночь, как и все последние, была тревожной. Не способный более погрузиться в глубокий сон, я находился между сном и явью. Это совершенно не мешало отдыхать моему телу. Находясь в военном походе, карауле, настороже, быстро учишься восстанавливаться даже без малой толики привычных, обычному человеку удобств. Те изменения, что продолжали происходить со мной, ещё сильнее снизили мои физиологические потребности. Три, четыре часа поверхностного сна теперь стали нормой, ссадины, небольшие раны, ушибы заживали буквально на глазах. Мои чувства обострились, сила и ловкость прибавилась, но и цена была высока.

Чёрные нити расползавшиеся от того места, где на моей груди был изменившейся знак Восьмерых, который теперь больше не снимался, как будто прилипнув к моему телу, начали проглядывать на шее и кистях рук. Пришлось усовершенствовать свой старый кожаный доспех.

Хорошо заплатив баронским серебром одному из лучших столичных кожевенников, я получил прекрасной работы крепкий и одновременно очень удобный горжет, который мог быть и капюшоном. Также я получил и новые наручи, которые уже самостоятельно серьёзно доработал в кузне. Наручи теперь закрывали не только предплечья, но и кисти рук, а между слоями кожи я вшил самостоятельно откованные стальные полосы. Таким образом, теперь беря удар меча на предплечье, я совершенно не опасался потерять руку. Обдумывая и вспоминая всё это, я чутко дремал. Со стороны Поля слышались вздохи, шорохи и стоны. Утренний туман поднимался от земли и там в этом тумане, явно что-то было.