Идеи вечного мира (Кант) большинством считаются утопиями, и под это подводятся и идеологические основания: «Вечный мир есть мечта, и притом совсем не прекрасная», «Не будь войны, мир погряз бы в материализме» (Мольтке)[11], «Великие вопросы времени решаются только кровью и железом» (Бисмарк), «Насилие есть повивальная бабка истории» (Маркс). Конечно, Маркс и марксисты отрицают «вечность» международных войн, они признают лишь «временные» гражданские войны, за которыми должно последовать царство вечного мира, но история последнего полувека, отношения СССР и Китая заставляют сомневаться, что даже если бы во всем мире наступил коммунизм, причины войн (территориальные претензии) полностью исчезли бы, так как ни СССР, ни Китай, несмотря на свой социализм, от принципа абсолютного суверенитета отказываться не намерены. Даже наш гуманнейший философ В. Соловьев в «Трех разговорах» оправдывал войну, иллюстрируя это законной расправой русских войск над бесчинствующими башибузуками[12]. Правда, В. Соловьев не указал, а как быть русскому воину, если бесчинствуют русские войска? Должен ли он выступить против своих или, припоминая первый постулат «Моя родина – права или не права», со скрежетом зубовным защищать «своих» извергов.
5. Последним общим постулатом было положение: «закон обратной силы не имеет»: нельзя отвечать по несуществующему закону. А так как закона, регулирующего отношения между государствами, не было и не было инстанции для суда над государствами, то и судить правителей войны не было юридических оснований. И, надо сказать, это правило соблюдалось и в отношении побежденных, где сила была очевидно на стороне победителей. Их при полном поражении рассматривали в худшем случае как военнопленных, а не как преступников. Наполеон пролил много крови, совершил немало преступлений даже с явным нарушением тогдашних международных норм (расстрел герцога Энгиенского и книгопродавца Тальма, расстрел двух тысяч арабов, сдавшихся на честное слово наполеоновского генерала) и за пределами Франции. Но его не судили: сначала с почетом заключили как военнопленного на Эльбе, а когда он произвел новый переворот, заключили (как особо опасного военнопленного) на острове Святой Елены. Шамиль оказался в полной власти русских войск, и он сам рассчитывал, что его не помилуют, но его как почетного военнопленного отправили в Россию[13].
Отсутствие возможного судилища не мешало развитию международного права, основанного на добровольно принятых обязательствах между государствами. В отличие от прежних понятий, мирные граждане брались под защиту, жизнь сдавшихся военнопленных была неприкосновенной, и никто не имел права принуждать военнопленных работать на пользу враждебного государства. В начале русско-японской войны в русской печати было торжественно провозглашено: «С военнопленными, как законными защитниками своего отечества, надлежит обращаться человеколюбиво». Так оно и было. Русско-японская война была последней войной, в которой эти нормы международного права соблюдались. В Первую мировую войну уже широко практиковался труд военнопленных на стратегических сооружениях. Кто начал, Россия или Германия, мне неизвестно, но известно, что на постройке стратегической Мурманской железной дороги погибли от цинги и прочего десятки тысяч немецких военнопленных, отчего в виде протеста Вильгельм перевел пленных русских офицеров на положение солдат, хотя по принятым нормам офицерам, смотря по чину, полагалось лучшее содержание. Кроме того, сам факт объявления блокады всей Германии (попытка взять голодом всю страну) обозначал смешение комбатантов