– А, она действительно красивая…, и самая подходящая для вас, она, несомненно, Вас любит, только по своей глупости пока еще не знает этого…, – он говорил медленно, словно читал в своей голове какой-то текст, – она еще не знает, что такое настоящая любовь… Любовь! Она считает, что любовь – это когда больно, но ведь Вы и я знаем, что любовь и боль – вещи разные. Да! Она, несомненно, Вас любит, ведь сказала же однажды: «Как хорошо, что ты есть…». Вы правы, сударь, деньги сейчас Вам ни к чему…

Сказав последние слова, которые зажгли в моей груди щемящую тоску, он опять замолчал. Двигатель машины мерно урчал, а мы оба молчали. Мне сказать было нечего. А пассажир, не обращая на меня никакого внимания, что-то просчитывал в своей голове, покрытой редкими седыми волосами (шляпу он снял и держал ее на коленях). Так прошло минут десять и все происходившее уже начинало казаться каким-то нелепым балаганом. Именно в этот момент странно одетый незнакомец вновь заговорил, он, казалось, уже забыл все произошедшее и сказанное им:

– А знаете, что? – сказал он громким и звонким голосом, так, что я вздрогнул – Я расскажу Вам одну историю… Про одного человека… Эта история очень длинная… – он опять замолчал, опять что-то хмыкнул себе под нос, и продолжил, – Но ничего, время у меня есть, да и жизнь Вам впереди предстоит длинная. Нам обоим времени на все хватит…

Я же, слушая бессмысленную, как мне показалось в первый момент, болтовню этого человека, сидел, не решаясь тронуться. Мерное урчание двигателя слегка успокоила меня, и ко мне вернулась способность анализировать. Через некоторое время до меня наконец-то дошло: мой навязчивый пассажир совершенно свободно читает мои мысли! Про себя я машинально отметил, что чтение мыслей не такая уж сложная вещь, но легкость, с которой это делал незнакомец, поразила меня.

Поняв это, я предпринял было попытку исследовать энергетику своего пассажира. Не скажу, что это удалось мне. Удалось узнать, что странный пассажир весьма непрост. Его эмоции не поддавались сканированию, но барьера, который мешал бы этому, не было. Просто, наверняка, его чувства и эмоции были столь тонки, что сквозь них я просто проскакивал. Мысли его также не читались: как только я начинал нащупывать их, они словно бы взлетали вверх, становясь «прозрачными», такими, что мои энергетические щупальца проходили насквозь, ничего не улавливая.

Все это время мой пассажир сидел и с насмешкой смотрел на меня. Он, без сомнения, чувствовал все мои потуги. Безуспешность моих попыток его только забавляла. В конце концов, он засмеялся:

– Сударь, прекратите шариться внутри моих полей. Мне щекотно.

От его громкого прозвучавшего голоса я вздрогнул и повернулся в его сторону. Наши взгляды встретились. Взгляд блекло серых глаз был бездонным. Таким бездонным, что я начал тонуть в нем. И, если бы не опыт пятилетних занятий тем, что я условно называю биоэнергетикой, я бы провалился в эти глаза и перестал бы, по крайней мере на время, существовать как самостоятельная личность. Мне все же в последний момент, чудом уцепившись за какой-то спасительный образ, неожиданно всплывший в моей памяти, удалось остановиться, и я вернулся в реальность. Собеседник отвел глаза и уже более уважительно, но все еще насмешливо сказал:

– А Вы, сударь, все-таки не так безнадежны, как показалось мне на первый взгляд. Есть в Вас тонкость! Тонкость-то есть, а вот полях лазаете, как слон в посудной лавке. Что за неуважение? Ведь умеете же! Вашей тонкости хватило сначала для того, чтобы чуть не последовать в вечность, выражением которой являются мои глаза. Этой же тонкости хватило и для того, чтобы в последний момент остановиться.