Близки к догадкам И. Дьяконова и гипотезы других ученых. Так, Д. Мак-Альпин выводил эламский из дравидийских, В. Блажек – из афразийских языков, куда относится и язык касситов-кушитов, и аккадский. Анализируя все теории, Г. Старостин пришел к выводу, что эламский язык связан с афразийской и дравидийской языковыми семьями «на более глубоком уровне» [10.27].

Не предполагая «углубить» Дьяконова со Старостиным, выскажем некоторые соображения на языковую тему, свзанные с излагаемой историей рода адамитов – носителей гаплогруппы Т, к которой принадлежал и потомковый род эламитов.

Как мы уже говорили, носителями афразийского (симито-хамитского) праязыка были ноиты Т1а, встретившие в ходе своей миграции на Тибетском нагорье или на Индо-Гангской равнине где-то 13,0 тлн сифитов – потомков другого древнейшего рода Т2 – сифитов. На каких языках говорили сифиты и другие «последние могикане» Левантийской цивилизации Первого времени (леванты), уцелевшие в катастрофе, 13,8 тлн разразившейся в Средиземноморье (гл. 1—3)? Доминировали в группе сифиты Т2, но, видимо, были в ней и представители других родов, например, рода каинитов Т1. Мы не знаем, но думаем, что их языки оказали заметное влияние на симито-хамитские, особенно на шумерский и египетский языки. Не избежал этой участи и эламский язык, и язык брахуи.

Последние, видимо, располагались на западном побережье Индостана южнее образовавшегося позднее полуострова Катхиявар, т.е. соседствовали с симитами. Отношения сложились вполне дружественные (особенно с эламитами), с помощью брахуи симиты и хананеи торговали со всем дравидийским югом Индостана. Когда случилась катастрофа 7,5 тлн (гл. 3), она задела и брахуи; дравиды снялись с места и ушли вместе с симитами. В дальнейшем они держались эламитов, которые и помогли им попасть в Макран. Место оказалось неплохим, через порты Макрана шла торговля Месопотамии с легендарными Маганом и Мелуххой, регионами великой Индской цивилизации, а также Афганистаном, включая не менее легендарную Аратту (гл. 5). Возможно, Макран (Макан) и дал своё имя Магану, будучи его частью (гл. 5).

(Нужно ли говорить, сколь важным для Элама было оказаться на торговых путях, сухопутных и морских, связывающих Месопотамию с Индией и Афганистаном? Так, например, медь из Магана и олово из Аратты при наличии собственной древесины для производства древесного угля позволили эламитам создать металлургическое производство, выплавлять медь и бронзу и поставлять отливки Шумеру. Не говоря уж о контроле за лазуритовыми путями, по которым из Аратты, единственного места, где его добывали, этот очень ценимый драгоценный камень развозился по всему свету (гл. 5).)

Позднее полезные контакты с брахуи наладили и касситы с гутиями, возможно, основавшие в Ормузском проливе и на северном побережье Оманского залива свои порты. Это дало повод Геродоту назвать население Макрана «азиатскими эфиопами»; к азиатским кушитам (эфиопам) относил Геродот и касситов…

Ещё позже, подустав от бесконечных мигрантов, бредущих по Южному Белуджистану на восток, брахуи переселились севернее, в горы, выбрав себе место на лазуритовом пути, идущим из Бадахшана в Древний Карачи, главный порт Магана (гл. 5).

Понятно, что длительные торговые, культурные и иные обмены народов могут привести и, как правило, приводят к взамопроникновению языков, к развитию в них общих черт. Возможно, это и случилось с языками эламским и брахуэйским, а также с эламским и касситским языками. Но в последнем случае предполагается и дальнее родство языков, т.к. между касситами-кушитами и эламитами-симитами имеются и генеалогические связи: оба народа вышли из одной ноитской «шинели».