Конечно, приведенные нами нами данные приблизительны и не учитывают целого ряда факторов. Например, возможный рост температуры в котловине по мере падения уровня моря (приблизительно на 10 град., до 35 град.), скорость ветра и давление пара над поверхностью и др. Учет этих факторов может увеличить интенсивность испарения и понизить глубину нулевого баланса, а может и нет. Во всяком случае, упражнения автора с использованием различных методик и моделей не выявили однозначного результата.

И тут закрадывается сомнение в самой интерпретации эвапоритового феномена как периодических полных высыханий Средиземного моря (модель «высыхающего (глубоководного) бассейна» [1.36]), особенно в тот период, когда Гибралтара еще не было, а проливы Бетий с Рифом уже якобы закрылись. Модели «высыхающего бассейна», как известно, противостоит наиболее признанная на сегодня модель «соляной ямы» немецких ученых К. Бишопа и К. Оксениуса, согласно которой «осаждение эвапоритов происходило из сравнительно глубокой застойной массы рассола, периодически пополняемой через барьер» [1.36].

Иными словами, соли осаждаются во впадинах (в"ямах» с гребнем, напоминающих взрывные воронки), отгороженных от окружающего участка дна барьером, препятствующим выходу из впадины воды, обогащенной солями вследствие выпаривания, но в которые, переливаясь через барьер, периодически втекает/вытекает свежая слабо соленая вода (пример таких впадин дают котловины перечисленных выше морей, возникающих по мере высыхания Моря). С повышением солености вода постепенно опускается на дно впадины, где, достигнув состояния перенасыщенного рассола, осаждает содержащиеся в ней соли. Подобным образом, как считается, формировались мощные пласты эвапоритов в соседнем Красном море.

Отметим, что модель «высыхающего бассейна» для своего обоснования предполагает подъем дна моря, освобожденного от воды, а модель «соляной ямы», напротив, его проседание под тяжестью накопленных соляных отложений; в реальности, по-видимому, происходило и то и другое. Каждая из моделей имеет свои плюсы и минусы, удачно объясняя некоторые явления «эвапоритового феномена» и в то же время пасуя перед другими фактами. Как нам представляется, объединение этих моделей было бы весьма целесообразным в рамках следующей общей схемы.

Между Атлантическим океаном и Средиземным морем имелось, быть может, несколько проливов с разными глубинами порогов и пропускными способностями. Возможно, это уже упомянутые Бетий с Рифом, но не исключено и наличие других проливов; мысленно объединим всех их в один – Пролив. Когда УМО поднимался, сток океанской воды Пролива возрастал, когда опускался – падал. Максимальный подъем УМО в межледниковье (а это происходило в среднем один раз за 100 тл [1.26]) обеспечивал достаточно быстрое (но не катастрофическое) наполнение котловины моря, полностью или значительной его части. Максимальное опускание УМО в ледниковье (тоже 1 раз за 100 тл [1.25]) приводило к закрытию Пролива с последующим полным или частичным высыханием моря.

В периоды времени, примыкающие к экстремальным значениям УМО, эвапоритовые отложения, возможно, формировались так, как то описывает модель «высыхающего бассейна». А что происходило между ними? Напомним, что УМО не движется плавно от максимального к минимальному и обратно, а участвует сразу в нескольких колебаниях с разными периодами (циклы Дансгора-Эшгера, Хайнриха и др., см. раздел 1.1). А потому до полного закрытия Пролива он будет периодически открываться/закрываться, поставляя в Средиземное море ограниченные объемы свежей океанской воды. И здесь, возможно, эвапориты осаждаются примерно так, как описывает это модель «соляной ямы».