– Слышь, девица, где ближняя деревня, кушать хочу, с утра голодный.

– Здесь рядом, по краю поля нужно дойти до пшеницы, а там уже и крыши будут видны.

Я отвечаю, а сама боюсь парня. Он чужой, а никогда не знаешь, как себя поведёт чужой человек. Тут начался дождик. Я стою и капли у меня стекают с платка на грудь. А парень стоит красивый, кудрявый. С его волос, перехваченными берестяной повязкой стекал на лицо дождик, на бородку, на усы, и он смешно с них слизывал воду. И я перестала бояться.

– Вместе пойдём, – сказал парень. – А то я лесу видел диких, они тоже грибы собирают. Могут обидеть.

– Пойдём, – сразу согласилась я.

И пошли мы с ним по лесу. Оба мокрые, дождь льёт, а мы улыбаемся друг дружке.

– Столько хватит? – спросила Василиса, показывая ступку Ведунье.

Очнувшись от своих воспоминаний, Ведунья слегка нахмурилась, но сразу пришла в себя.

– Подсыпь ещё… Так вот, по пути вышли мы с парнем к знакомому хутору и постучались в калитку крайнего дома. Там жила старуха Паша – одна-одинёшенька. Трёх дочерей замуж отдала, зятья всегда помогали и теперь она только ждала гостей. Сидела Паша на лавке под оконцем, грибы для засушки резала. А чего ей делать-то? Поленница забита дровами, у колодца на журавле ведро раскачивается, огород весь посаженный, из живности одна корова и кур полный двор.

Увидев нас, бабка Паша пригласила в дом. Тут же налила нам козьего молока, показала куда идти и сказала, что ей по делам нужно в деревню, и побежала в сторону, даже дверь за собой не закрыла.

«Тебя как зовут, девица»? – спросил парень и так заглянул в глаза, что я поняла – пойду с ним хоть на край света. «Лапушка», – отвечаю я. «Только я дочка Ведуньи, ко мне никто не сватается». «А я не испугаюсь. Меня Порошеней зовут».

Он поклонился мне и ушел в другую сторону, раза три на меня оглянулся и помахал рукой.

Пока я дошла до Явидово, с тяжелыми коробами с грибами, бабка Паша добежала в Корзово до свахи Разумеи, матери теперешней свахи Забавы. И орала она на всю деревню, что я и Порошеня собрались пожениться. Разумея, та из дома выскочила, заставила мужа запрягать коня в сани и вопила, что дочь Ведуньи собралась замуж. А уж Разумея знала всех в округе, даже родителей моих сватала и всех по именам помнила, кто кому в родственниках приходиться и кровосмешения не допускала.

В Явидово мама моя сидела на крыльце нашего дома, с виду спокойная.

– Я знала, Лапушка, что ты не заблудишься, а бабуля твоя поклоны Мокоше кладёт, просит помочь тебе выйти из леса. А где парень то? Уже слухи дошли, что ты в лесу нашла себе жениха.

– Он в Корзово ушел. – Я села на крыльце рядом с мамкой. – А от кого ты узнала о Порошене?

– Берёза прошептала. Я, когда за тебя волновалась, к нашему дереву во дворе, лбом прислонилась и увидела тебя и парня…

Тут и сани со свахой подъехали. Мама обернулась к толстой Разумее, уже разодетой для сватовства. Она от неожиданности, что дочку замуж возьмут, даже встать не сразу смогла. Знаешь, Вася, потомственных Ведуний неохотно в семью берут. Знают, что это навсегда и других супружниц в доме не будет… пока ведунья захочет жить с супругом. Вторую бабу мы рядом не потерпим… Так вот мама прямо со ступеньки спросила:

– Парень-то хоть хороший?

Спрыгнув с саней, сваха сразу пошла в дом.

– Тётка Паша сказала, что не пожалеет твоя Лапушка о супружестве.

Я и не жалела…

Вечером из Корзово приехали родители Порошени. Сваха Разумея из нашего дома до утра не уезжала, примеривалась, как ей очередную свадебку сварганить, да курочку с петушком и рушников расшитых заработать. Всё прикидывала с каких родителей сможет больше взять.