А будет на самом деле нелегко. Мэй казалась близкой и родной. И не только общие тайны связывали Люка с этой боевой девчонкой. Не только Енси, которым теперь владели оба. Было и еще что-то, чему Люк пока не мог найти подходящего названия.

Ему нравилась Мэй – и с этим ничего нельзя было поделать. Нравились ее зеленые глаза, ее светлые кудри, ее привычка пощипывать нижнюю губу и удивленно поднимать брови. Даже ее сдержанность и рассудительность нравились.

Люк не представлял себе, как отпустит Мэй. Это не укладывалось в голове, что однажды она уйдет, и боковая палатка опустеет, и никто уже не будет сидеть впереди и похлопывать Енси по шее.

– Люк, угли прогорели, пора закладывать мясо. Люк, ты слышишь? – прозвенел над ухом голос Нгаки.

Да, он задумался. Пропал в своих мыслях.

Проведя рукой по лбу, Люк убрал волосы, показал сестре пятерню и занялся ужином. Все серьезные мысли после, сейчас надо приготовить мясо.

За спиной шумел лес, и издалека долетал еле слышный плеск реки. Его почти нельзя было уловить, он скорее угадывался, еле заметными, слабыми нотами дополняя щелканье членогов, шелест ветвей и похрапывание дракона.

– Я жрать хочу – страсть как! Сейчас слопаю кусков пять, – заявил братец и, зыркнув хитрыми глазюками на Мэй, поинтересовался: – Тебе нравится наша пища? Вы же обычно варите что-то жидкое, называется… Как-то на «су», шо ли…

– Мы варим суп, – тут же пояснила светловолосая, отрываясь от своих не очень веселых дум.

– Мясо гораздо лучше супа, – заявил Ник.

– Ты просто привык. А я бы сейчас не отказалась от мисочки горяченького бульона с овощами. И с хлебом. С настоящим хлебом, а не вашими лепешками.

– Скучаешь по дому? – догадалась Нгака.

– Нет, – Мэй немного удивленно подняла брови, – по дому не скучаю. У нас с отцом никого не осталось. Только я и он. Братьев убили ваши Всадники. Мать ушла из семьи. Мне не по кому скучать.

– Как это мать ушла? – Ник аж подпрыгнул от удивления. – Разве мать может покинуть своих детей и своего мужа? Это же ее семья…

– Не осталось семьи. У матери с отцом вышли разногласия, отец желал немедленно уходить в Плавающие дома, а она хотела остаться в Городах. После ей предложили хорошую работу в соседнем Городе, и она ушла. А отец отказался следовать за ней.

– Как же ты без мамы? – тихо спросила Нгака.

А действительно, как она без матери? Люк вдруг с удивлением понял, осознал, представил до четкой ясности, до пронзительной верности, что Мэй действительно одна. Одна с отцом. И больше никого. Эти двое держатся друг за друга, и жестокий, враждующий мир подступает к ним со всех сторон. И чтобы сохранить свою семью, сохранить единственного продолжателя рода, Гайнош (так звали отца Мэй) решил уйти из Города.

Теперь его поступок был понятен Люку. Он и сам мог сделать точно так же. Семья должна выжить любой ценой – это было главным правилом. Самым главным, если не считать охраны источника Живого металла.

– Привыкла, – спокойно ответила Мэй. – Мы привыкли с отцом.

– У нас так не бывает, – решительно заверил Ник. – У нас мать всегда остается со своим мужем и с детьми. Нельзя бросать своих родных. Что толку уметь читать, если не выполняешь самых важных правил?

Мэй скорчила рожу, резко поднялась и ушла от костра.

– Болтай меньше, – велел Люк и легонько пихнул братца. Треплет языком что зря. – У них свои правила, они же Городские.

Мясо пропеклось быстро, и тогда сели ужинать. Все четверо были голодными, потому еда исчезла мгновенно.

– Запить бы чем-то, – пробормотала Мэй, вытирая пальцы о траву.

– Кинель оставим, еще захочется выпить перед сном. Пошли купаться, на водопаде и водички попьем, – распорядился Люк и принялся расшвыривать остатки костра.